Т.И.ГОРБУНОВА
С.В. ХВОРОСТОВ
«Изменение любой единицы (языка – авт.)происходит не как изолированной единицы,
не как изолированного факта, а как части системы».
А.И. Смирницкий
При рассмотрении любой темы языка мы фактически обращаемся к абстрактным явлениям, и поэтому вынуждены применять приемы абстрагирования. Собственно, с определенной точки зрения, сам язык тоже является абстракцией высокого уровня.
Наверное, этот тезис нуждается в некотором пояснении. Так например, мы знаем слова «море, человек, небо, желудок, доброта, Бог» и т.д. Эти слова обозначают разные вещи и явления, но при этом все они входят в одну группу и объединяются принадлежностью к одному грамматическому классу – части речи имен существительных, что известно любому школьнику. В основе такого объединения лежит абстрагирование от конкретных семантических значений слов и выход на другой уровень обобщения.
Это доказывает, что способность к абстрагированию заложена у человека на уровне сознания. Более того, любое обобщение возможно только при известной степени абстрагирования. Можно предположить, что этот приём, как и само понятие «абстракция», важны не сами по себе, они дают возможность перейти к проявлению единства некоторого выделенного множества. В этом ракурсе само понятие «абстракции» перестаёт нести некоторый негативный оттенок и занимает своё закономерное место – необходимого действия при выполнении обобщения в контексте движения к Единому.
Итак, мы говорим о языке, который с определённой точки зрения является абстракцией высокого уровня. С нами могут не соглашаться, но это известное положение, которое лежит в основе современной лингвистики и является развитием известной идеи Фердинанда де Соссюра о различении языка и речи. В свое время оно имело революционное значение в развитии языкознания.
Что же, собственно, представляет собой речь? Говоря просто, речь есть «вид общения, производимого посредством языка» [9]. Это воплощение и реализация языка, который через речь выполняет свою коммуникативную функцию. Еще одна особенность речи – она «материальна, в ней конкретизируется все, что есть в языке» [9]. При этом речь – явление индивидуальное. Она активна, динамична и, как следствие, вариативна. Речь имеет линейную организацию, – то есть это последовательность слов, связанных в потоке устной или письменной реализации. Она «контекстно и ситуативно обусловлена» [9], то есть в ней единицы языка могут приобретать ситуативные значения, которых нет в языке.
С определенной точки зрения, понятия «речь» и «язык» соотносятся как частное и общее. При этом считается, что язык в целом «стабилен, пассивен и статичен». Он абстрактен и формален. Язык имеет «уровневую организацию – вносит в линейную последовательность речи иерархические отношения» [9]. И, в отличие от речи, он не зависит от ситуации и обстановки общения, но выражается в речи.
Итак, есть язык, и есть речь. Возникает некая диада, в которой по внешним признакам язык и речь как бы «противопоставлены» друг другу. Так, речь – материальна, вариативна, индивидуальна и активна, а язык – формален, абстрактен, стабилен и пассивен. Однако взгляд с «другой стороны» позволяет обнаружить их внутреннее единство. «Язык для нас – это речевая деятельность минус сама речь» (Ф. де Соссюр). То есть язык несёт характер определённой основы или матрицы, а речь – его «живое проявление». И исключая одну из позиций, мы можем не получить «единого жизненного явления». Думаем, с этим вряд ли кто-то не согласится.
Таким образом, язык, с одной стороны, это социальный «продукт речевой способности», с другой, это совокупность необходимых условий, усвоенных общественным коллективом для осуществления речевой способности у отдельных лиц. Поэтому считается, если бы мы были в состоянии охватить сумму всех словесных образов, накопленных у всех индивидов, то мы бы коснулись той социальной связи, которая и есть язык.
«Язык – это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу, это – грамматическая система, виртуально существующая у каждого в мозгу, точнее сказать, в сознании целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них, он существует в полной мере лишь в коллективе (выделено нами – авт.)» (Ф. де Соссюр).
На данном этапе говорить, что Рунный Язык «виртуально существует в мозгу» всех слушателей Школы Причинности, наверно, преждевременно. Он реально существует в «Пространстве и Времени», но пока мы имеем возможность лишь на определённое время входить в «его поле» и двигаться в его познании, учитывая определенную подвижность его системы.
Можно назвать некоторые факторы, оказывающие влияние на развитие и становление языка:
– развитие теории языка автором;
– стремление методистов совершенствовать языковые формы и явления;
– переводческая деятельность исследователей, вскрывающая факты асимметрии русского и Рунного Языка при передаче некоторых семантических значений;
– влияние русского языка, его теории и разговорных форм.
Однако в отличие от естественного языка влияние рунной устной речи на формирование грамматической нормы происходит в минимальном объеме, поэтому здесь надо отметить главенствующее значение авторского видения языка, которое проявляется в инструкциях и поправках [2].
Вносимые автором изменения могут иметь фундаментальный характер или затрагивать отдельные слова, группы слов и формы, однако сразу определить место и значение этих нововведений трудно. Оно может быть временным явлением или становится фактом языка, элементом его базовой грамматики. То есть с течением времени эти явления могут использоваться редко и уходить на периферию языка, проявляться как случаи исключения из правил или как варианты форм. В некоторых случаях они могут проявляться более широко, давая возможность отследить их прямое или косвенное влияние на всю систему языка.
Скажем так, целесообразность этих поправок проверяется развитием самого языка, и их появление, с нашей точки зрения, нельзя считать собственно его развитием, но, с определённой точки зрения, их можно воспринимать как фактор становления его теории. Существующую ситуацию следует воспринимать как данность, условие проявления Рунного Языка в Мире.
Таким образом, мы изучаем язык не как что-то готовое, данное в своей полноте, но раскрываем его полноту, наблюдая его развитие, изменения в грамматике, постигая философские принципы его организации. При этом у слушателей есть возможность знакомиться с уже существующими образцами письменной речи. Полученные знания и умения реализуются в ситуациях учебного общения, что способствует формированию полноценного поля устного общения в будущем.
Следует заметить, что вопросы практического изучения языка также связаны с использованием элементов грамматической абстракции. Обращение к такому приему дает возможность увидеть проявленные и скрытые связи форм, слов и групп слов. В результате в сознании человека формируется поле проявления языка, запечатлевается и структурируется его лексика, прописываются черты его грамматической системы. Все эти «вещи» взаимосвязаны и взаимообусловлены. Однако как конкретно организуются эти процессы и как осуществляются эти записи, еще является объектом изучения. И, вероятно, именно особенности этих еще не раскрытых «виртуальных» процессов, их нюансы являются причиной многих реальных трудностей, возникающих при изучении языка и его грамматики.
С нашей точки зрения, существует еще одна особенность современного этапа развития науки о Новом Языке. Так, с позиций классической лингвистики говорить о грамматической абстракции и теории в Рунном Языке мы можем, касаясь лишь тех областей рунной грамматики, где есть полное совпадение или достаточная аналогия с грамматической системой русского языка. Можно сказать, знание грамматической системы, теории русского языка помогает выходить на высокий уровень обобщения в исследовании и описании фактов Нового Рунного Языка. А именно это, как мы отмечали выше, делает абстракцию закономерным условием процесса. Подчеркиваем, что здесь мы имеем в виду традиционный лингвистический подход. Авторское описание грамматической системы Нового Языка воспринимается на другом уровне, соотносимом с философией и метафизикой.
Поясним, каким образом знание грамматической системы русского языка помогает в исследовании явлений Нового Языка. Так, при описании рунных глаголов мы опираемся на теоретическую базу русистики. Используя эти знания, мы исследуем категории, характеризующие глагол, – наклонение, время, залог, вид, лицо, число и т.д. Но часто этого бывает недостаточно. Существенным фактором в классификации глаголов Рунного Языка является выделение слов РОО и не РОО. Принадлежность глагола к одной из этих групп влияет на выражение категорий наклонения, времени, залога, лица, числа и т.д. То есть становится актуальным введение новой собственно рунной категории в границах развития теории языка.
Как отмечалось, в силу объективных причин в Рунный Язык периодически вносятся определённые коррективы. И особенность восприятия данных нововведений человеком, изучающим Новый Язык, заслуживает нашего внимания. Этот процесс во многом зависит от принятой методической концепции, согласно которой идёт обучение.
Так, человек, изучающий язык на основе грамматического подхода, имеет дело в большей мере с изложением теоретической информации, а также письменными образцами и текстами, которые иллюстрируют изложенный материал. Он воспринимает поправки как необходимость запоминания нового правила, а также как информацию для коррекции уже существующих текстов или как инструкцию для создания новых речевых единств письменного характера. Слушатели, идущие к формированию навыков устного общения, адаптируются к новым условиям по-другому. Ведь речь идет о корректировке уже созданных речевых механизмов на уровне автоматизма произнесения слов, форм, словосочетаний.
Но при реализации любых методических подходов отмечается такой факт. Изменения лексики принимаются человеком более легко, вероятно, потому что традиционно это наиболее подвижная часть языковой системы. Более трудно слушателями могут восприниматься подвижки в грамматике языка, когда изменяются некоторые правила, что запускает коррекцию грамматической системы в ее базовой части или в частных вопросах. Этому есть объяснение.
Грамматическая система для естественного языка является наиболее устойчивой его частью, сохраняясь в течение веков. Из этого можно сделать некоторые выводы. Например, вывод о том, что при изучении языка человек опирается на свое скрытое или явное знание грамматики как на базу. Человеческое сознание хранит данное знание как основу, и частые подвижки в этой системе могут быть нежелательны. Поэтому важным становится изучение базовых явлений системы языка и описание его категориальных основ.
Категория в более широком понимании – «общее понятие, отражающее наиболее существенные свойства и отношения предметов, явлений объективного мира…» [11]. Категория в лингвистике – это «совокупность противопоставленных друг другу грамматических значений (например, категория падежа образуется совокупностью всех падежей данного языка)» [11].
Надо сказать, что само противопоставление такого рода можно рассматривать как частный случай абстрагирования, который получает довольно широкое применение в лингвистике. «Основной принцип существования чего бы то ни было в рамках языка – это принцип противопоставления; нечто существует в языке лишь в той мере, в какой оно противопоставляется чему-то другому, связанному с ним, но отличному от него» [12].
Как понимать «совокупность противопоставленных друг другу грамматических значений»? Можно раскрыть этот тезис следующим образом.
Категория включает факт противопоставления групп слов, грамматических значений, но выходит на уровень обобщения этих явлений. Например, формы «настоящее», «прошедшее» и «будущее время» глаголов являются иерархически более низкими элементами грамматической категории «время». Еще ниже располагаются формы, например, прошедшего времени глаголов несовершенного и совершенного вида, действительного и страдательного залога, возвратных глаголов и формы пассива, которая в русском языке выражается краткими причастиями страдательного залога и т.д. Понятие «категория времени» объединяет эти формы в единое целое на каком-то более высоком уровне.
Актуальность затронутой темы может быть подтверждена следующим фактом. В Рунном Языке даже активно используемая категория «форма причинных отношений» описана по образцу русских падежей и не является полной, так как не включает в парадигму «форму духовных отношений», примером которой может стать словосочетание – «ОJA F?HFО – Бога Творение». Эта форма вводится как бы отдельно, сопровождая знакомство с группой особых слов, называющих Бога и Подобие Бога – Богочеловека.
Таким образом, в границах совершенствования теории может быть предложена другая иерархия. При этом категория «форма отношений» будет включать «формы причинных отношений» и «форму духовных отношений» и представлять собой единую систему. Вероятно, данный вопрос требует дальнейшего изучения.
В лингвистике существует и другое определение термина «категория». «Грамматические категории – это объединения, группы, совокупности однородных грамматических явлений и, прежде всего, совокупности однородных грамматических слов при различии их форм» [10]. Эти категории могут быть более широкими (например, части речи) и более узкими (например, явления внутренней группировки в пределах той или иной части речи). Рассмотрим часть речи – имена существительные в русском языке. Здесь проявляются категории рода, числа, грамматические категории предметности, собирательности, абстрактности, вещественности и т. д.
Однако, с нашей точки зрения, рассмотрение грамматических категорий имен существования (существительных), имеющих место в Рунном Языке, необходимо начинать с раскрытия главного принципа Нового Языка, который определяет строение всей грамматической системы.
На что мы можем при этом опираться? Возможно, на проект основного постулата, принципа, который на данном этапе действует только в Рунном Языке, то есть является частным для лингвистики. Рабочий проект этого принципа может быть раскрыт следующим образом.
Рунный Язык является лингвистической системой, которая неискаженно отображает Мир, и при его отображении на уровне фонетики, грамматики и синтаксиса может проявлять явления, действия и признаки, которые не входят в будущее Мира и Языка. Через осознание формы и сути слова человек определенным образом выстраивает свое отношение к Миру и Богу, способствуя развитию Новой Реальности и рождению Нового Человека.
То есть в языке на данном этапе есть признаки и качества «будущего языка» и черты, которые обусловлены сегодняшней реальностью, это грамматические реалии и слова, «обозначающие вещи и явления, которые однозначно и с необходимостью должны исчезнуть в Со-Бытии и в Со-Творчестве человека и Бога» [5]. Однако на сегодняшний день данная особенность Нового Языка не получила название и не раскрыта полностью как проявленная в языке грамматическая категория.
Поясним этот тезис. В Грамматике Рунного Языка даётся следующее определение. «Вместо понятия среднего рода, характеризующегося неопределённостью отношений, вводится понятие ряда однозначности отношений (РОО)…» [5]. Как видим, на начальном этапе это понятие вводилось как замена «среднего рода» в русском языке и характеризовало, в основном, имена существования. Напомним, что понятие «род» в русском языке может определять и форму других слов по принципу связи согласования или управления. Род имени существительного обусловливает окончание имен проявления, причастий, глаголов прошедшего времени и т.д. Например:
новое здание
строящееся здание
Здание покрашено.
Здание стояло.
И вне этих сочетаний, например, в исходной форме, имена прилагательные, причастия, глаголы не проявляют эту категорию – «род».
В Рунном Языке категория «не РОО – РОО» заложено в слове как его изначальная суть.
NFL – NFLG’
тад – тадпэ
грязь – грязный
Образование от этого слова имени проявления в исходной форме несет признак РОО и характеризуется как имя проявления РОО. Это относится и к глаголам, по отношению к которым мы используем «рабочее определение» «глаголы РОО».
’’I – ’’Q
эрэш – эрэй
крик – кричать
То есть этот факт принадлежности/непринадлежности будущему отображает суть явления и в большинстве случаев маркируется в языке определенным образом, на уровне звуковой, графической (руны) и грамматической форм слов, что работает на преобразование этих «вещей» по сути. Эти слова различаются также по способам словообразования и связи, сочетания с другими словами
Таким образом, само понимание термина «ряд отношений» изменилось с течением времени. Как уже было сказано, вначале термин [5] использовался в основном относительно имен существования и соответствовал в чем-то понятию «род» в русском языке, которое находит отражение в определенных формах имен прилагательных, причастий и глаголов, а также порядковых числительных и местоимений.
высокое окно
высокий человек
высокая задача
первый этаж
первая школа
первое здание
мой дом
моя школа
мое имя
Солнце светило.
Человек работал.
Женщина отдыхала.
В Рунном Языке выделялось четыре ряда отношений – Духовный, мужской, женский и ряд однозначности отношений (РОО). Затем мы предположили, что более стройная и логичная система выстраивается при выделении двух больших групп слов – имеющих будущее и не имеющих будущего, а уже в первой группе существуют три подгруппы слов – слова Духовного ряда, мужского и женского. А в группе имен РОО только одна подгруппа без деления слов на некоторые более мелкие группы.
Отметим, что проявление признака «ряд отношений» проявляется не столько в вариантах окончаний слова, сколько в его внутренних свойствах.
Имена существования не РОО.
ОJ Бог
;XRF женщина
ZFО море
Имена существования РОО.
R’N кот
LОBJTGF дура
XI’ время прежних миров
В глаголах категория «не РОО – РОО» никак не соотносится с понятием рода в русском языке, больше определяется мотивирующим словом, т.е. именем существования, от которого глагол образован.
’’I ’’Q
крик кричать
И функционирование этих глаголов в предложении может не зависеть от управляющих слов и слов управляемых – их ряда отношений.
F>ОJ ’’CH DF BRFDR.
Человек кричит на собаку.
R’N ’’CH NH[ DFKО.
Кот кричит в саду.
В качестве другого примера можно привести имя проявления. Будучи словом РОО, оно само задает принципы согласования и организации на уровне предложения.
BFG’ R’N.
Плохой кот.
IFEG’ R’N.
Больной кот.
F>ОJ, NF IFEG’, C[LUCH NH[ DFKО.
Человек, что болен, сидит в саду.
Как видим, имя проявления РОО может больше влиять на структуру предложения, чем даже глагол, который входит в его информационное ядро.
Таким образом, можно сделать вывод, что дифференциация слов по признаку «не РОО – РОО» затрагивает почти все грамматические классы Рунного Языка, но проявляется в каждой группе по-разному – в форме, способах словообразования, правилах словосочетания, образования синтаксических единств и т.д. То есть определение свойств данной категории связано с корректным описанием всей системы языка, построением более точных классификаций в лексике, морфологии, синтаксисе и т.д. [3]. Значит, эта категория в Рунном Языке является грамматической абстракцией высокого уровня и определяет построение всей грамматической системы.
В целом, тема формирования системы грамматических категорий важна не только для описания языка, но и для общих процессов нормирования речи. Именно потому, что в ряде случаев еще не определены ключевые грамматические категории, лишь в самом приблизительном виде выделены, выстроены многие классификации, затруднено понимание стройной картины языка. Это можно увидеть на примере некоторых частей речи.
Например, для имени существования пока не завершено исследование категории одушевленности-неодушевленности в его связи с категорией «жизненности, потенциальности, не-РООшности», следствием чего является введенная вариативность использования вопросительных местоимений «кто, что».
F>ОJ – FP
человек – кто
LОBJTGF – NF
дура – что
Пока трудно говорить о чётком описании категорий качественности-относительности рунного имени проявления, поэтому незавершенным является описание степеней сравнения слов данного грамматического класса. Некоторые формы были введены и освоены, например:
TF;AJ – TF;AH – TF;AU
быстрый – быстрее – быстрейший.
Но при этом не выделены принципы определения слов, не имеющих форм сравнения.
UDОAU
небесный
ОDFYJAJ
земной
Это относится также к наречиям.
TF;AE – TF;H – TF;U
быстро – быстрее – наибыстрейше
ОJAE (ОJAJY)
Божественно
Вероятно, следствием этого является в ряде случаев смешение форм сравнительной степени имен проявления и наречий, на что, вероятнее всего, оказывают влияние омоформы, существующие в русском языке:
хороший – лучше,
хорошо – лучше.
Значит, развитие теории языка, разработка классификаций и описание грамматических явлений является насущной необходимостью для проявления языка и его распространения.
Мы вновь обращаемся к вопросу уточнения черт грамматической системы языка, так как рассматриваем новый материал поправок (июнь 2012 года), который, по логике, должен быть встроен в уже существующую систему правил и классификаций.
Еще раз отметим, во-первых, мы не ставим задачу анализа всех поправок, представленных на данном этапе, а стремимся выделить среди них основные. Во-вторых, мы не касаемся вопроса акцентологических закономерностей, так как в противном случае объем статьи увеличивается в результате выхода на смежные вопросы, например, вопросы рунной артикуляции, законы произношения, озвончения согласных и оглушения, редукции гласных в предударных и заударных позициях, а также в положении конца слова. При этом затрагиваются темы нормы и вариативности, правил и исключения из правил и т.д.
Итак, мы фактически рассматриваем только некоторые положения, предложения по усовершенствованию грамматических форм. Но для раскрытия темы закономерно выходим на уровень рассмотрения грамматических абстракций, так как без этого не получается исследовать реальные факты языка как явлений грамматической системы.
К грамматической абстракции можно отнести создание моделей в языке. Использование их характерно для лингвистических исследований. Например, в русском языке исследователи приводят словообразовательные модели – модели имен действования на -ание, -ение: лежание, катание, метание, кидание, кипение, извинение, сидение, потение и т.д.
Существуют также словоизменительные модели, например, модели склонения (родительный падеж существительных мужского рода: боб-а, поп-а, друг-а и т.д.
Исследования в рамках структурной лингвистики тоже является реализацией принципа моделирования. Реализацией этого же приема является также использование в методике преподавания иностранных языков функционально-смысловых структур. Например, в русском языке изучение форм дательного падежа для обозначения адресата происходит при помощи следующей функционально-смысловой конструкции.
кто говорит кому
пишет
звонит
рассказывает
Такой прием делает изучение явлений языка более наглядным.
Можно сказать, человек усваивает принципы организации языка в виде определенных абстракций. Они являются глубинными структурами языкового сознания. Необходимость их изменения может вызывать трудности. Это относится и к процессам изменений в истории Нового Языка. Например, в течение 10-12 лет на уровне теории языка и практики было усвоено следующее положение или использована такая словообразовательная модель.
От имен существования не РОО образуется имена проявления не РОО с помощью окончания —AJ (—фо).
<О – <ОAJ
белизна – белый
??ОJ – ??ОJAJ
мужчина – мужской
От имен существования РОО образуются имена проявления РОО с помощью окончания —G’ (—пэ).
R’NIF – R’NIFG’
кошка – кошачий
RFL – RFLG’
гад – гадкий
По крайней мере, в методике преподавания Рунного Языка этот принцип был реализован и проиллюстрирован достаточным количеством примеров. В настоящее время идет сдвиг. Изменениями затронут ряд уже освоенных слушателями лексических единиц, в связи с чем возникает необходимость их коррекции. К этим фактам невозможно относиться как к несущественным, так как затронута базовая лексика. И все это приводит к тому, что становится неясным новый принцип, который лежит в основе словообразовательных процессов.
То есть, опираясь на новые правила, мы иногда не можем вывести прямую зависимость применяемой словообразовательной модели от начальных форм. Рассмотрим следующий пример.
<-H беда
<-H-G’ бедный
NОB<-H-AJ безбедный
Слово <-H семантически вызывает негативный отклик, но по форме относится к словам, имеющим будущее. А образование имени проявления <-H-G’ вновь меняет его характеристику, возвращая его в категорию «уходящих».
И принцип образования слова NОB<-H-AJ русскоязычному человеку становится малопонятным, потому что вводится новая приставка по формальному признаку – общее правило замены всех приставок данного типа. А используемое окончание дает основание предполагать образование этого имени проявления от имени существования <-H, а не от имени проявления <-H-G’.
Получается, что при негативном восприятии слова «бедный» мы ориентируемся не на внешнюю форму слова, а на его внутреннее содержание. Правильность этого подтверждается образованием имени проявления РОО с помощью окончания -G’ (-пэ). По логике, слово «безбедный» должно образоваться от слова «бедный» с помощью приставки NОB- (тэльх-) без изменения основы и окончания. Но мы видим, что в данном случае окончание тоже изменилось. И это совпадает с нашим внутренним ощущением положительности данного признака.
То есть вначале интуитивно в основу данного словообразовательного процесса был заложен грамматический подход.
Конечно, и ранее были примеры, которые не ложились в предложенную схему, например:
IFJ – IFEG’
боль – больный (больной)
Но эти случаи считались «исключениями из правил» и в методике считались неактивными. Сейчас изменения коснулись многих лексических единиц, которые уже знакомы слушателями, таким образом, они входят в поле внимания исследователей и изучающих язык, становятся активными и требуют объяснения.
Можно сказать, что сейчас грамматический подход в рассматриваемых словообразовательных моделях сменяется семантическим и именно семантический подход становится доминирующим, как в приведенном примере.
<-H <-H-G’ NОB<-H-AJ
беда бедный безбедный
Но и семантический принцип не носит регулярного характера.
IHNGT’ NОBIHNGT’G’
вред безвредный
Возможно, надо говорить о сочетании или комбинации разных подходов.
В конкретном примере со словом «бедный» можно предположить, что пропущен некоторый этап образования слова «безбедный». Например, предположим, что здесь вариант прилагательного «безбедный» образован от слова «безбедность».
<-H <-H-G’
беда бедный
NОB<-H NОB<-H-AJ
безбедность безбедный
Так проявляется логическая обусловленность образования этих слов, но принцип выбора словообразовательных средств и в этом случае остается неясным – оба слова оканчиваются на -H. Однако существует еще слово <-H-O[ «бедность».
Оно также, вероятно, должно как-то встраиваться в словообразовательный процесс, но нарушает предложенную нами схему и дает новую пищу для размышлений.
Возможно, на эти процессы оказывает влияние многозначность русского слова. В словаре Д.Н. Ушакова предлагается пять определений. Приведем их.
- «Обладающий очень скудным достатком, неимущий. Бедный человек. Бедная деревня.
- Скудный, однообразный. Бедна природа на севере. Бедная фантазия.
- Имеющий недостаток в чем-н., содержащий в себе мало чего-н. Романист, бедный фантазией. Пища, бедная витаминами, может вызвать цингу.
- Дешевый, незатейливый, простой. Бедное платье. Бедно (нареч.) обставленная комната.
- Несчастный, возбуждающий жалость, сострадание». Бедная! как она мало жила, как она много любила. Некрасов» [13].
Как мы говорили, в Рунном Языке проявляется стремление к точности и ясности слов, к их однозначному восприятию. В любом случае, в приведенных нами словах, которые в традиционной терминологии можно назвать однокоренными, еще не четко выявлен и описан словообразовательный процесс. И таких случаев немало. Значит, необходим анализ сходных словообразовательных моделей и их типизация. В результате могут быть сформулированы правила, регламентирующие способы образования групп слов описанного типа. Словом, при подтверждении временем устойчивости предложенных форм необходим новый этап исследовательской работы и нахождение новых словообразовательных моделей для данных групп слов.
Кстати, тема «имена проявления» интересна для исследования с разных точек зрения. Например, ранее к именам проявления можно было задать вопросы – SU;, SX;, SH;. При этом возникла теоретическая база, как дифференцировать эти случаи. Но небольшим замечанием, вся эта «стройная» система рассыпалась. В [8] мы находим примечания.
SU – какой (только!)
SX – который (только!)
Значит, на данном этапе к именам проявления мы можем задавать только вопросы SU;, SH;. А вопрос SX; задается к порядковым именам исчисления.
SX который
NDF[ второй
LUYF[ десятый
Но тогда актуальность обретает новая тема. Слово «который» в русском языке является также союзным словом, присоединяющим придаточное определительное предложение к главному.
Я вижу человека, который идет по пути.
Z PHVU> F>ОJ, SX (SU) JDUCH AF EEKО.
Какая форма используется при переводе таких фраз или их производстве? Если идти от формы, то SX. А если исходить из сути и формы вопроса к этой части предложения?
Какого человека я вижу?
(UN) SU F>ОJ Z PHVU>;
И возможно ли использование в сложноподчиненных предложениях данного типа формы «SH» в качестве союзного слова? И вообще, будет ли использоваться слово «SH» в качестве вопроса к имени проявления РОО?
Парадоксально, но речевая реальность может быть таковой, что многие грамматические формы и синтаксические конструкции не будут в ней проявлены за ненадобностью, могут быть невостребованными. Но если исследователь занимается теорией языка, то он должен рассмотреть все возникающие потенциальные возможности реализации форм и законов, чтобы исследовать уровень законов и закономерностей, найти точку зрения, которая позволяет увидеть систему.
Иллюстрацией этого может стать рассмотрение формы вспомогательного глагола «быть» в предложениях сходного типа. Мы постараемся показать взаимосвязь и взаимозависимость ряда синтаксических моделей в их передаче сходных семантических значений и грамматических признаков.
Рассмотрим предложения, выражающие значения принадлежности типа:
CE F>ОJ A-CH ОAО.
У человека есть дом.
CE ;XRF A-CH R’N.
У женщины есть кот.
Они имеют полное соответствие моделям русских предложений. В том числе по способу выражения значения времени.
CE F>ОJ A-CUG ОAО.
У человека был дом.
CE ;XRF A-C’G R’N.
У женщины был кот.
(A-C’G – по прежнему правилу).
CE F>ОJ AFPJT ОAО.
У человека будет дом.
CE ;XRF AFPJT R’N.
У женщины будет кот.
Здесь есть грамматический субъект – дом, кот.
Значения множественного числа передаются только при помощи специального артикля и не влияют на форму глагола.
CE F>ОJ AFPJT ОAО.
У человека будет дом.
CE F>ОJ AFPJT KH ОAО.
У человека будут дома.
Глагол в данных предложениях может иметь нулевую форму.
CE F>ОJ ОAО.
У человека дом.
CE F>ОJ KH ОAО.
У человека дома.
Но вспомогательный глагол обязательно используется при выражении значений прошедшего и будущего времени, это его главная функция в подобных конструкциях. Именно эти слова – грамматический субъект – определяют форму глагола в русском языке, что в полноте проявляется в формах прошедшего и будущего времени.
У человека был дом.
У человека была семья.
У человека было имя.
У человека были дома.
У человека будет дом.
У человека будут дома.
На основании данных моделей в свое время были составлены правила для Рунного Языка.
CE F>ОJ A-CH ОAО.
CE F>ОJ A-CH KH ОAО.
CE F>ОJ A-CUG ОAО.
CE F>ОJ A-CUG KH ОAО.
CE F>ОJ AFPJT ОAО.
CE F>ОJ AFPJT KH ОAО.
Однако на форму глагола в рунном предложении данного типа оказывает влияние категория «потенциальности, не-РООшности» слов-имен существования.
Глагол «быть» В Рунном Языке в прошедшем времени имеет две формы:
A-CUG и A-C’G.
A-C’G – фаис-сэп – это особая форма прошедшего времени глагола «быть» для слов РОО.
С учетом признака принадлежности-непринадлежности к словам РОО выстраивается система предложений, выражающих значение времени. Еще раз подчеркнем, что до сего времени рунные предложения строились исходя из правил соотношения, сочетания подлежащего – сказуемого, характерных для русского языка. То есть форму глагола определял грамматический субъект,
В заметках от 2012 года вносится указание в предложениях данного типа ориентироваться на фактический субъект, в соответствии с чем происходит изменение глагола. Иллюстрируем данный тезис на уже знакомых вам примерах.
У женщины был дом.
CE ;XRF A-CUG ОAО.
У женщины был кот.
CE ;XRF A-C’G R’N.
Здесь грамматический субъект слова – ОAО, R’N.
Фактический субъект имя существования не РОО – ;XRF (женщина). И значит, глагол в обоих предложениях имеет форму – A-CUG.
У женщины был дом.
CE ;XRF A-CUG ОAО.
У женщины был кот.
CE ;XRF A-CUG R’N.
Вносим небольшие изменения, заменив фактический субъект.
CE LОBJTGF A-C’G ОAО.
У дуры был дом.
CE LОBJTGF A-C’G R’N.
У дуры был кот.
Здесь фактический субъект имя существования РОО – LОBJTGF (дура). Глагол, по новому правилу, имеет форму – A-C’G.
Однако, с нашей точки зрения, в этом случае начинаются подвижки во всей системе аналогичных синтаксических конструкций со сходной семантикой, причем ситуация становится неоднозначной в разных областях грамматической реальности языка.
Например, при замене данных слов имен существования соответствующими местоимениями картина становится крайне неопределенной, т.к. местоимение не проявляет эту категорию «не РОО – РОО».
CE LОBJTGF A-C’G ОAО.
У дуры был дом.
CE CA A-C’G (A-CUG) ОAО.
У нее был дом.
CE LОBJTGF A-C’G R’N.
У дуры был кот.
CE CA A-C’G (A-CUG) R’N.
У нее был кот.
Если ориентироваться на то, что новые формы должны быть точнее, понятнее предыдущих, то здесь еще требуется продолжить наблюдения и, возможно, появятся новые правила.
Открытым оставался и остается вопрос о выражении значения будущего времени в синтаксических конструкциях данного типа.
CE LОBJTGF AFPJT ОAО.
У дуры будет дом.
CE LОBJTGF AFPJT R’N.
У дуры будет кот.
Можно рассмотреть в аспекте упомянутых поправок и формы вспомогательного глагола «быть» в моделях неопределенно-личных предложений следующего типа.
U;[AE.
Тихо.
A-CUGH U;[AE.
Было тихо.
Или
U;[AJY.
A-CUGH U;[AJY.
По новому положению, форма глагола в безличных предложениях не зависит от признака «не РОО – РОО» и имеет один вид «фаис-сэйпе». Значит, эта же форма глагола по нынешнему правилу будет использована в предложениях.
A-CUGH BFG’O.
Было плохо.
A-CUGH RFLG’O.
Было гадко.
Когда нет четкой дифференциации формы глагола «быть» в зависимости от качества наречия, вероятно, можно допустить использование этого глагола в форме «фазор» для передачи значения будущего времени.
AFPJT U;[AJY.
Будет тихо.
AFPJT BFG’O.
Будет плохо.
AFPJT RFLG’O.
Будет гадко.
В данном случае мы последовательно проводим грамматический принцип и не говорим о семантическом значении данных предложений. Хотя здесь можно увидеть некоторое «нарушение» высшего принципа Рунного Языка – формирование и защита будущего.
Конечно, можно было бы предположить использование здесь слова «дют», если бы оно в большей мере проявляло глагольные свойства, но по правилу, слово «дют» используется только при инфинитиве глагола РОО и в том случае, если есть действующее лицо.
Приведем примеры, когда в предложении присутствует фактический субъект. Используя прием моделирования или создания функционально-смысловых структур, мы можем привести ряд предложений со значением страдательного залога или пассивности, где используется этот вспомогательный глагол «быть», который выполняет ту же функцию выражения временных значений.
Он имеет нулевую форму в настоящем времени.
BU F>ОJ NX;[G’O.
Человеку тяжко.
В данном случае при выражении прошедшего времени глагол имеет форму A-CUGH, что обусловлено двумя факторами – во-первых, стремлением к экономии средств, закрепление одного варианта из двух; во-вторых, акцентированием внимания не на слове, категории состояния, а на фактическом субъекте предложения, это слово – не РОО.
BU F>ОJ A-CUGH NX;[G’O.
Человеку было тяжко.
Насколько закономерно выражение значений будущего времени для данной семантической конструкции?
BU F>ОJ AFPJT NX;[G’O.
Человеку будет тяжко.
Если внесенная поправка ориентироваться в предложении на фактический субъект распространяется и на этот случай, то все правильно. Изменение формы глагола тогда обусловлено.
А если действующее лицо будет обозначено именем РОО?
BU LОBJTG NX;[G’O.
Дураку тяжко.
BU LОBJTG A-CUGH NX;[G’O.
Дураку было тяжко.
BU LОBJTG AFPJT NX;[G’O.
Дураку будет тяжко.
Какую форму глагола в данном случае использовать?
Можно рассмотреть вариант использования в данной конструкции личного местоимения.
BU VU NX;[G’O.
Мне тяжко.
BU VU A-CUGH NX;[G’O.
Мне было тяжко.
BU VU AFPJT NX;[G’O.
Мне будет тяжко.
Или здесь тоже возможна форма «дют»?
Кстати, в данном контексте может быть рассмотрен случай с глагольной формой «судим» и рассмотрение его в контексте аналогичных конструкций.
Приведение синтаксических моделей, аналогичных данной, с краткими именами проявления помогает увидеть определенную системность.
F>ОJ BОNBAU.
Человек открыт.
F>ОJ A-CUG BОNBAU,
Человек был открыт.
F>ОJ AFPJT BОNBAU.
Человек будет открыт.
F>ОJ RFLG’.
Человек гадкий (гадок).
F>ОJ A-CUG RFLG’.
Человек был гадкий.
F>ОJ AFPJT RFLG’.
Человек будет гадкий.
Согласитесь, все приведенные случаи имеют аналогию в передаче значений.
Как в данном случае определять форму глагола? Возможны два варианта:
а) по субъекту;
б) по негативному признаку, который проявляет именная часть составного сказуемого.
Существуют и другие образцы из материалов поправок 2012 года, которые не ложатся в предложенную систему. Примером может быть предложение из материала поправок.
PU A-CUG BFG-NHY’Y EEKО;
Как был потерян путь?
Здесь мы фиксируем грамматическое значение страдательного залога, фактического субъекта нет, а форма вспомогательного глагола, определяется по грамматическому субъекту, подлежащему – путь.
Рассмотрим фразу со словом «судим».
IF CEL’NH C[ IF AFPJT CEL’V…
Не судите да не судимы будете…
Здесь возникает дополнительный вопрос, связанный с корректностью перевода данной фразы. Мы уже писали о том, что совпадение форм глагола и глагольных форм в некоторых позициях, с одной стороны, способствует расширению передаваемых семантических значений, с другой стороны, может требовать конкретизации значений лица и числа.
Поясним. Выражение «IF CEL’NH» – «не судите» переводится однозначно. Это повелительное наклонение и форма множественного числа.
Но следующая часть предложения, взятая вне контекста,
C[ IF AFPJT CEL’V
может быть переведена, как минимум, в семи вариантах, так как нет конкретного указания на лицо.
И не буду судим.
И не будешь судим.
И не будет судим.
И не будет судима.
И не будем судимы.
И не будете судимы.
И не будут судимы.
Но это лишь «заметки по поводу».
Вообще-то данный пример со словом «судим» аналогичен приведенным моделям типа:
F>ОJ AFPJT BОNBAU.
Человек будет открыт.
F>ОJ AFPJT RFLG’.
Человек будет гадкий (гадок).
И если рассматривать три предложения в «едином поле», то предложение с кратким страдательным причастием (по русской терминологии) «судим» видится не как исключение из правил, а как проявление нормы, то есть можно увидеть системность подобных явлений.
Еще раз отметим, что выражение будущего времени для предложений со словами, в том числе глаголами, РОО открывает новое пространство исследования.
В этом ключе может быть рассмотрен пример, данный в описании поправок летом 2012 года.
DUYJ ??UCH L>N ’N??’G’Q S;ОM.
Он хочет выклянчить деньги.
В приведенном примере составное глагольное сказуемое выражает значение настоящего времени, но мы видим слово L>N – дют перед вторым глаголом словосочетания. Этот случай не объясняется существующим правилом, так как выражается значение настоящего времени глагола «хотеть» – «хочет». Может быть, оттенок будущего вносится семантикой основного глагола ??UC «хотеть». К этой группе можно отнести слова типа «желать, стремиться, планировать», но использование слова «дют» в данном случае не соответствует формулировке правила.
«Русская форма будущего времени глаголов «совершенного» вида, являющихся в Рунном Языке глаголами РОО (испорчу, помешают, нагрубит), отображаются в Рунном Языке вспомогательным глаголом L>N и инфинитивом соответствующих глаголов несовершенного вида (портить, мешать, грубить)» [7].
В новой редакции (материал дополнений июнь 2012 года) правило оформлено следующим образом.
«Форма будущего времени для глаголов РОО передается несовершенной формой глагола и вспомогательным глаголом «L>N».
В контексте данной темы можно рассмотреть предложения с модальным словом «должен» – >YUN .
DUYJ >YUN ??[LUC.
Он должен читать.
DUYJ >YUN BFN??[LUC.
Он должен прочитать.
Этот тип сказуемого также передает значения прошедшего и будущего времени с помощью вспомогательного глагола «быть».
DUYJ >YUN A-CUG ??[LUC.
Он должен был читать.
DUYJ >YUN A-CUG BFN??[LUC.
Он должен был прочитать.
DUYJ >YUN AFPJT ??[LUC.
Он должен будет читать.
DUYJ >YUN AFPJT BFN??[LUC.
Он должен будет прочитать.
Никаких вопросов. А теперь заменим глагол.
DUYJ >YUN ’’Q.
Он должен кричать.
DUYJ >YUN PF’’Q.
Он должен закричать.
DUYJ >YUN A-CUG ’’Q.
Он должен был кричать.
DUYJ >YUN A-CUG PF’’Q.
Он должен был закричать.
И форма будущего времени.
Он должен будет кричать.
Он должен будет закричать.
Тут возникают вопросы. Во-первых, могут ли дословно переводиться оба этих предложения, т.е. с использованием глаголов и несовершенного, и совершенного вида? Во-вторых, здесь используется глагол AFPJT – «фазор» или слово L>N – «дют»?
Семантика глагола РОО и пространственная близость слов «будет» и «кричать» тянет необходимость слова «L>N». Но грамматический подход раскрывает тему по-другому. Слово «будет» относится не к основному глаголу, а к слову «должен», то есть закономерно такое расположение слов в предложении:
Он будет должен кричать.
Он будет должен закричать.
Это можно доказать, чуть изменив предложение, заменой местоимения единственного числа местоимением множественного числа.
Они будут должны кричать.
Они будут должны закричать.
Мы не останавливаемся на вопросе, почему в русском предложении произошло наблюдаемое перемещение слов. Но аналогичные конструкции в Рунном Языке – это синтаксические кальки моделей русского языка. Исходя из вышеизложенного, мы можем предположить следующий вид рунных предложений.
DUYJ >YUN AFPJT ’’Q.
Он должен будет кричать.
DUYJ >YUN AFPJT PF’’Q.
Он должен будет закричать.
Или можно предложить вариант, который более четко обусловливает закономерность используемых форм.
DUYJ AFPJT >YUN ’’Q.
DUYJ AFPJT >YUN PF’’Q.
Он будет должен кричать.
Он будет должен закричать.
И рассматриваемая тема проявляется в целом пласте синтаксических образцов, или лексико-семантических моделей со словами «надо, нужно, необходимо». Например:
BU CET <STUN ’’Q.
BU CET <STUN PF’’Q.
Ему надо кричать.
Ему надо закричать.
BU CET <STUN A-CUGH ’’Q.
BU CET <STUN A-CUGH PF’’Q.
Ему надо было кричать.
Ему надо было закричать.
BU CET <STUN AFPJT ’’Q.
BU CET <STUN AFPJT PF’’Q.
Ему надо будет кричать.
Ему надо будет закричать.
(Вероятно, можно при желании найти и другие аналогичные примеры, но это не является нашей целью). Главное, что в приведенных выше предложениях нет грамматического субъекта, но есть субъект фактический.
В поправках дается положение: «Вспомогательный глагол L>N не применяется при отсутствии лица, проявляющего действие (инфинитив глагола и повелительное наклонение)». Таким образом, мы выходим к другой теме – необходимости уточнения свойств слова L>N. Оно, в приведенном выше положении, характеризуется как вспомогательный глагол, но его глагольные свойства ограничены.
Хотим еще раз обратить ваше внимание на принцип резонансного состояния системы «язык», когда затронутая частная тема получает отголоски в других областях грамматики и синтаксиса. Вводимые частные правила могут автоматически требовать группы или комплекса новых правил, дополнений, уточнений. Это можно рассматривать как уход в подробности. То есть локальные грамматические темы должны рассматриваться в контексте всей живой системы языка.
Примером подвижности лексических и грамматических форм в Рунном Языке является история слова «шатырд – IFNSTL». Заметим, что оно, как и слово «дют – L>N», занимает неопределенную позицию в классификации частей речи. При соответствующем подходе шатырд можно отнести или к именам существования, или личным местоимениям, или притяжательным местоимениям, или особому слову, которое временно используется в языке и работает как оберег.
Конечно, и в русском языке местоимения являются наименее разработанной частью речи. Но в ряде случаев попытки объяснить употребление в Рунном Языке местоимений с опорой на русскую грамматику просто «заводят в тупик».
Например, имена существования – имена РОО могут заменяться следующими местоимениями.
DUYF – она
DUY[ – они
Но в этой позиции не может использоваться слово «DUYJ – он», так как это «образ места воссоединения в начале». В этом случае мы должны применять слово «шатырд».
Хотим привести цитату из поправок: «Для указания на мужской ряд русского языка применяется форма «IFNSTL»». Но в русском языке нет «мужского ряда», а категория «род» является настолько неопределенной, что не может быть раскрыта даже в лингвистических работах по русской грамматике. Тогда возникает вопрос, насколько необходима опора на данную категорию при объяснении рунного правила.
Вернемся к истории слова «IFNSTL». Первоначально оно рассматривалось в разделе личных местоимений.
«Не оно – «IFNSTL» – сила вне рода, у которой нет начала и нет возвращения к началу (смерть, Диавол, нечистый дух)» [5]. Слово соотносилось с понятием среднего рода, вместо которого вводилось понятие неопределенности «не оно» [5]. То есть по функциям оно соотносилось с личными местоимениями, которое использовалось по отношению к некоторым словам РОО – количество этих слов оставалось неопределенным.
Потом слово сместилось на периферию грамматической системы, исполняя роль притяжательного местоимения множественного числа для небольшой группы слов [6].
Ныне слово «IFNSTL» возвращается.
Рассмотрим примеры, которые помогают понять правило использования личных местоимений относительно слов РОО на данном этапе.
BU <H’G’O[ JAU AFFAJ XNBX;[, ’NHN DUYF XPC[NUNCH.
Нечистой силе нужен фазовый переход, иначе она рассыпается.
UNJ VUNО N[ XI’, ??UL DUYF TXAE LSBUG NH[ IFBG NHTF?ОK[.
Такое свойство времени прежних миров, хотя оно все равно несет в себе троичность.
B’;[MI, AF VUNJ BUL[, R[DUCH, NFDH IF DОBU;UG CA.
Коллективное бессознательное, по своей структуре, любит, чтобы не осознавали его.
CE QH FYB’L IF A-CUGH О;[, DUY[ BОNVUG CET CE KH F>ОJ.
У падших ангелов не было свободы, они отняли ее у людей.
И далее, случаи использования слова «шатырд».
CU R[<H’: IFNSTL BFCBX;UG N[ BULОDUCH NH[ XNV.
Это диавол: он пришел и действует в личном времени.
R[DU BULО AF ОNLXBО BU[ FYB’’L ОNBUCH TEBJО[ BU IFNSTL.
Любое действие по отношению к ангелу смерти открывает дорогу ему.
FYB’’L PHVUCH IFBG P NU BО;M – BH CU DFBFNHTUVCH DF BEEKО N[ IFNSTL P VFNT[?F.
Падший ангел (или ангел смерти) видит себя через наше сознание, этим настраиваемся на его состояние через матрицу.
По предлагаемому правилу, данное слово «IFNSTL» в предложении заменяет имя существования РОО, которое в русском языке является существительным мужского рода. Вопрос, как человек, незнакомый с грамматической системой русского языка, может сориентироваться?
Выделяем три предложения.
BU <H’G’O[ JAU AFFAJ XNBX;[, ’NHN DUYF XPC[NUNCH.
Нечистой силе нужен фазовый переход, иначе она рассыпается.
B’;[MI, AF VUNJ BUL[, R[DUCH, NFDH IF DОBU;UG CA.
Коллективное бессознательное, по своей структуре, любит, чтобы не осознавали его (ее).
CU R[<H’: IFNSTL BFCBX;UG N[ BULОDUCH NH[ XNV.
Это диавол: он пришел и действует в личном времени.
Рассмотрим три рунных слова РОО, которые используются в данных предложениях.
R[<H’ диавол
<H’G’O[ нечистая сила
B’;[MI коллективное бессознательное
В русском языке это слова мужского, женского и среднего рода, в Рунном Языке это имена существования РОО. Какая принципиальная, грамматическая разница между этими рунными словами?
Никакой. Нет никаких внешних или внутренних свойств, которые могут служить основой для дифференциации этих слов. Например, по принадлежности к среднему роду в русском языке второе слово – «коллективное бессознательное», по первой редакции правила, может быть заменено словом «шатырд», но это не так, произошла замена нормы. Как видим, «коллективное бессознательное» заменяется словом «она» – DUYF, в форме косвенного «падежа» – CA.
Это может привести к тому, что человеку, знакомому с Рунным Языком в целом, невозможно объяснить, почему «коллективное бессознательное – B’;[MI» – «она», а «диавол – R[<H’» – «шатырд». И даже с опорой на русский язык не получается понять и объяснить принцип этих замен. Значит, в этом конкретном случае надо искать основания для классификации слов внутри группы «имена существования РОО», что станет основой нового правила.
Но продолжим исследование свойств слова IFNSTL «шатырд». Интересно, что оно изменяется по формам причинных отношений не так, как местоимения. У всех остальных личных местоимений есть две формы, одна для «именительного падежа» (по русской терминологии), например, Z – я, а вторая для всех остальных, например, CE VU – у меня. А слово IFNSTL не имеет форму «для косвенных падежей», выражаясь понятиями русской грамматики. Слово функционирует по правилам имен существования – выражение конкретных значений при помощи специальных предлогов, соответственно формам отношений причинения, плюс исходная форма.
BU IFNSTL – ему
Судя по примерам, слово «шатырд» не может выражать значение притяжательности по типу притяжательных местоимений. Например:
F>ОJ PHVUCH CET.
Человек видит его.
F>ОJ PHVUCH CET ОAО.
Человек видит его дом.
Для выражения аналогичных значений для слова IFNSTL используется вторая форма причинных отношений с предлогом «ти».
BEEKО N[ IFNSTL – его состояние
Но, согласно примерам, использование этого же слова РОО во множественном числе в корне меняет ситуацию. И в этом случае используется личное местоимение «DUY[» – они, его форма в косвенных «падежах» – JIFY – их, и оно же применяется в значении притяжательного местоимения.
CE QH FYB’L IF A-CUGH О;[, DUY[ BОNVUG CET CE KH F>ОJ.
У падших ангелов не было свободы, они отняли ее у людей.
UA SAFPJTUNCH QH EEC’, <H’G’O[ NH[ JIFY <H’G.
Тогда возбуждаются силы нижнего порядка, нечистые силы в их источнике.
Но рунное слово DUY[ – «они» тоже имеет высокое значение. «Связь сотрудничества, дружбы» [5].
То есть оба рунных слова, «DUYJ» и «DUY[» – «он» и «они», раскрываются по сути на высоком, философском уровне, но этот подход на практике применяется выборочно, только относительно слова «он», которое в тексте заменяется либо местоимением женского ряда DUYF, либо словом IFNSTL.
Возможно, здесь необходим некоторый парадоксальный уровень восприятия явления. Или нужно увидеть другой принцип классификации слов этой группы, который объяснит закономерность предлагаемых замен. Тогда новая концепция будет покрывать все поле явления и не давать искажений при проекции на сходные случаи.
В целом, для анализа принципиальных вещей бывает достаточно наблюдение за ограниченным количеством примеров, если они корректно подобраны. В этом случае работа может открывать суть грамматических явлений. Как вы можете увидеть по речевым единствам, приведенным в данной статье, мы не стремимся уходить в подробности языковых реализаций, и при рассмотрении поправок используем только фразы и элементарные синтаксические конструкции, приведенные в «материале поправок».
Интересным для нас было формулирование правила выражения форм множественного числа слов крыло и око, которые могут проявлять качества двоичности.
<UTJ – <UTО
крыло – крылья (пара)
JTM – JTО
око – очи (пара)
Здесь возможны формы
KH <UTJ – крылья
и KH <UTО – много пар крыльев.
В свое время, в 2007 году, мы предполагали этот способ образования форм множественного числа [4]. Сейчас он получил подтверждение. Однако способ выражения множественности этих слов в сочетании с именами проявления еще требует исследования.
Еще один интересный факт. В приведенных примерах замечено использование слов, которые уже должны иметь новый облик, в соответствии с известными правилами. Например:
R[<H’ – дьявол.
С одной стороны, это можно рассматривать как признак некоторой инерционности языковой системы в ее реализации через носителей языка. С другой стороны, это может быть проявлением Рунным Языком свойств и особенностей естественных языков, в которых замена слов происходит постепенно и варианты слов некоторое время функционируют как норма.
Подводя итоги, можно сказать следующее.
Язык является системой. «Как орудие общения язык должен быть организован как единое целое, обладать известной структурой и образовать единство своих элементов как некоторая система» [10].
И это позволяет, с одной стороны, реализовывать его внутреннюю потенциальность, с другой стороны, изучать свойства и возможности данной системы, постигая его организацию напрямую, как некую иерархию, или интуитивно, как непременное свойство живой системы.
Мы уже отмечали, что изучать язык можно по-разному. Например, знакомиться с письменными источниками, в которых закономерности самого языка присутствуют в значительной мере скрытно – имплицитно. Далее, можно изучать устройство языка – изучать язык как систему, где речевые образцы присутствуют как примеры, иллюстрации определённых правил. А можно учиться общаться на языке. И каждому из этих подходов соответствует своя методика и своя внутренняя логика.
Каждый подход, по сути, представляет собой аспект единого процесса познания языка, является полем его отображения. И, с этой точки зрения, каждый аспект должен обладать «голографическими свойствами» – правильный угол зрения должен восстанавливать единый образ самого Языка. То есть теория должна быть «практичной», а практика – стать осуществлением теории. Все эти подходы объединяются единым явлением Язык, который находится в фокусе внимания человека – исследователя или «потенциального носителя».
На современном этапе в качестве одной из главных задач изучения Рунного Языка его автор определил знание языка на уровне восприятия речи в виде лекции и участие слушателей в работе по Методике ПСС в качестве не только наблюдателей, но и осознающих и действующих личностей. Это определило наш выбор методической концепции обучения. Мы занимаемся обучением речи на Рунном Языке. В своей деятельности мы вынуждены обращаться к теории с целью получать ответы на конкретные вопросы прагматического характера.
С нашей точки зрения, чтобы люди ощущали свободу общения на Рунном Языке, они должны иметь представление о системе языка хотя бы в общих чертах. Значит, теория языка должна изучаться исследователями в максимальном объеме с выделением случаев, которые являются исключениями из правил. В свою очередь, авторы учебников и методисты как элемент предлагаемой концепции должны предоставлять методическое описание языка для определенного этапа обучения, конечно, в базовых чертах и, по возможности, без явно выраженных противоречий и пробелов. Только в этом случае слушатели получают возможность видеть систему языка как четко проявленную гармонию.
И для этого постижение языка исследователями должно носить не фрагментарный, а концептуальный характер. Тогда в каждом конкретном случае мы будем способны сформулировать правило, которое вытекало бы из восприятия целостного грамматического явления и могло бы быть сформулировано в виде одного или комплекса правил, регламентирующих частные моменты функционировании лингвистической системы.
Литература:
- Амирова Т.А., Ольховников Б.А., Рождественский Ю.В. История языкознания. – М.: Издательский центр «Академия», 2006.
- Горбунова Т.И., Хворостов С.В. Рунный Язык в контексте истории интерлингвистики.// Гоч В.П., Горбунова Т.И. Рунный Язык на Рунном Языке. Книга 1. – Баку, 2011.
- Горбунова Т.И., Хворостов С.В. Категория ряда отношений в Рунном Языке Категория «ряд отношений» в Рунном Языке.// Материалы VI международной научно-практической конференции «Лингвофилософские аспекты теории познания». – Тюмень: «Истина», 2009.
- Гоч В.П., Горбунова Т.И. Рунный Язык на Рунном Языке. Книга 3. – Тюмень: Истина, 2007.
- Гоч В.П. Грамматика Рунного Языка. – Ростов на/Д.: Изд-во «Эльиньо», 2006.
- Гоч В.П., Хворостов Е.В. Практическая грамматика Рунного Языка. – Тверь, 2007.
- Гоч В.П., Черноокий М.С, Китаев А.А., Асташенко Е.В. Грамматика. Часть вторая. – Санкт-Петербург: ООО «ИЦДОМ «Айзорэль», 2008.
- Гоч В.П. Рунный Сборник. – Санкт-Петербург: ООО «ИЦДОМ «Айзорэль», 2008.
- Заскока С.А. Введение в языкознание: конспект лекций. – М.: Приор-издат, 2005.
- Реформатский А.А. Введение в языкознание: Учебник для вузов. Под ред. В.А. Виноградова. – М.: Аспект Пресс, 2005.
- Словарь иностранных слов. – М.: Рус. яз, 1985.
- Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. – М.: «Просвещение», 1975.
- Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. – https://slovar.cc/rus/ushakov/383813.html.