РУННЫЙ ЯЗЫК В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ ИНТЕРЛИНГВИСТИКИ

РУННЫЙ ЯЗЫК В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ ИНТЕРЛИНГВИСТИКИ
(2011 год)

Т.И. ГОРБУНОВА
С.В. ХВОРОСТОВ

Боги облагодетельствовали бы человека, даровав ему общий язык.

Платон (4 – 5 вв. до н.э.)

Стремление к распространению и развитию идеи международного языка является благодетельной реакцией против овладевшего всеми человеконенавистничества.

И.А. Бодуэн де Куртене (1918 г.)

–Какой магией вы занимаетесь?
–А почему вы думаете, что это магия?
–Да я тут послушал под дверью и ничего не понял.

Разговор с вахтером после семинара по Рунному Языку
(декабрь 2010).

Для второй половины ХХ века характерно значительное повышение интереса лингвистов и специалистов других наук к проблеме международной и межъязыковой коммуникации. Такая активность нашла своё отражение в появлении большого количества исследовательских работ в различных научных дисциплинах. Частично эта проблема исследуется в рамках интерлингвистики как науки, изучающей межъязыковое общение и международные языки как средство такого общения.

Отметим, что само определение науки «интерлингвистика» в разных трудах имеет различное толкование, в зависимости от того, как видят сами исследователи предмет науки и объем решаемых ею вопросов.

Так, словарь лингвистических терминов дает следующее определение: интерлингвистика – «раздел языкознания, изучающий разнообразные вопросы, связанные с созданием и функционированием различных вспомогательных языков – от международных языков типа эсперанто, интерлингва и т.п. до математических языков-посредников, информационно-логических языков и вспомогательных кодов для машинного перевода, информационных машин и т.п. На этой стадии интерлингвистика превращается в абстрактную теорию языка, построенную на логико-математической основе и имеющую своим предметом реляционный каркас языка» [1].

Под «реляционным каркасом» языка здесь подразумевается «система (сеть, переплетение) абстрактных отношений, к которым якобы может быть сведена реальная система данного языка» [1].

Однако вне зависимости от широты cформулированного определения интерлингвистические исследования, в той или иной мере, соприкасаются с целым рядом таких наук, как лингвистика, общее языкознание, структурное языкознание, этнолингвистика, психолингвистика, нейрология, семиотика, философия, культурология, социология и др. Для нас это направление может быть интересно тем, что в интерлингвистическом аспекте может быть рассмотрен и Новый Рунный Язык.

Рунный Язык возник и сформировался в конце ХХ века. В начале ХХI века он проходит этап быстрого развития и получает международную известность. На первый взгляд, Рунный Язык разрабатывается вне официальной науки, занимая место где-то на стыке гуманитарных наук с приоритетом философской позиции. Его изучение происходит, в основном, группами энтузиастов, а статьи по вопросам теории и практики печатаются в сборниках и материалах Школы «Причина и Карма». То есть с «обыденной» точки зрения его развитие происходит в некотором локальном относительно социума и официальной науки пространстве. Хотя в некоторых работах открываются интересные перспективы, и здесь видится большое поле деятельности для представителей самых разных научных направлений.

И естественный вопрос, который возникает при вхождении в тему, можно сформулировать следующим образом: почему так пассивна современная отечественная лингвистика в отношении данного Нового Языка. Как известно, существует практика, когда исследователи-лингвисты участвуют в археологических экспедициях, работают в архивах и по крохам собирают факты давно ушедших языковых систем. Они ездят по стране, находят образцы диалектов, и это становится событием в научном мире. А в нашем случае существует живая лингвистическая система, для изучения доступно определенное количество разнообразной литературы, примеров речевого общения. Этот реальный образец языка можно назвать международным, так как он изучается в разных странах. Но филологи пока не замечают интересного, яркого и социально проявившегося явления, которое проходит интереснейшие этапы становления и трансформации.

Вынести вопрос о принципах, свойствах и задачах Рунного Языка на уровень широкого обсуждения напрямую, в силу объективных причин, мы не можем. Но в наших силах перевести диалог в область смежных дисциплин, меняя точку зрения на явление. При этом изменяется уровень обсуждения, задается новая координата, открывается новое пространство работы и появляется возможность увидеть новые стороны Языка как процесса и явления.

Актуальность данной темы, с нашей точки зрения, обусловлена и ожидаемыми изменениями в системе Рунного Языка. В 2011 году проявился новый уровень и новые условия его развития и работы. Это и для самого человека новый уровень, с высоты которого он может понять значение предыдущего и назначение настоящего этапа развития Нового Языка. Такое движение Рунальжи подразумевает появление определённого «отклика» на него, выход на соответствующий уровень в познании Языка и Мира. Зримым аспектом такого отклика можно считать новые исследования и публикации, появление которых мы, безусловно, будем наблюдать в ближайшее время.

Поэтому интерес к этой области – интерлингвистика – возник у нас не из стремления расширить общий кругозор, а в результате желания познакомиться с фактами экспериментальной деятельности человека в области совершенствования и конструирования языка и языков. Возникла необходимость осознать место данного конкретного лингвистического явления – Рунный Язык – в ряду уже существующих интерлингвистических проектов и увидеть некоторые, может быть, новые закономерности развития подобных процессов.

В наших предыдущих статьях уже говорилось об определенном опыте человечества в построении универсального языка общения для всех людей [3]. Сегодня мы рассматриваем этот вопрос под другим углом. Нас интересуют исторические аспекты становления созданных языков, можно ли обнаружить некоторые закономерности в их развитии. Такая позиция поможет увидеть некоторые общие проблемы, которые проявляются в ходе практической реализации лингвистической системы, и понять, каким может быть выход из возникающих непростых ситуаций. Мы имеем дело с интереснейшей темой, которая может стать объектом специального изучения.

Итак, Новый Рунный Язык как язык, с формальной точки зрения, созданный человеком, может быть рассмотрен в рамках ряда научных направлений, среди которых можно назвать интерлингвистику (космоглоттику), в том числе общую и частную интерлингвистику, синтезирующее языкознание, сравнительное языкознание, лингвопроектирование и др. В данной работе используются некоторые названия и термины, вероятно, требующие раскрытия, и, по мере необходимости, мы будем вносить пояснения, которые помогут читателю войти в тему.

Так, интерлингвистика может пониматься как «раздел языкознания, изучающий межъязыковое общение и международные языки как средство такого общения» [13].

Уточним, что мы не ставим своей задачей описание самой науки, ее структуры, методов и приемов исследования. Для работы нам необходимо сформулировать рабочее определение, которое будет включать интересующие нас аспекты изучения и позволит хотя бы в целом рассмотреть закономерность и обоснованность поставленной общей задачи. Поэтому мы вправе дать свой объем понимания и использования термина «интерлингвистика».

Интерлингвистика – наука, занимающаяся вопросами изучения лингвистических систем естественного и искусственного происхождения как средств  межъязыковой или универсальной коммуникации, проблемами их создания, описания и функционирования на различных этапах развития данных систем.

Разные аспекты рассмотрения в интерлингвистике проблемы движения к единому языку и частные случаи реализации этой идеи привели к использованию различных названий создаваемых лингвистических систем, которые отражают характер рассмотрения вопроса:

– универсальный язык;

– всеобщий язык;

– вспомогательный язык;

– международный вспомогательный язык;

– информационный язык;

– будущий единый язык всего человечества;

– космический язык;

– наднациональный язык и т.п.

Объектом нашего изучения является Рунный Язык, поэтому следует определиться, как мы, пользуясь уже предложенными терминами, можем называть его, чтобы (для исследователей и специалистов) были проявлены цели и задачи его функционирования.

Рассматривая возможные определения Нового Рунного Языка, с нашей точки зрения, логично начинать с официального названия. Он – Рунный язык, потому что в основе его лежат рунические знаки и рунный алфавит. Новый Рунный, потому что существуют старые руны и образцы давно существовавшего Рунного Языка.

Кроме того, для успешного и корректного развития темы нам необходимо учитывать то, как сам автор определяет суть Рунного Языка. В авторском видении он раскрывается как Метаязык. «Нами под Метаязыком понимается некий «над»-язык, содержащий в себе основные функции, проявляющий все допустимые коммуникативные формы и являющийся обобщенным языком вида» (В.П. Гоч).

То есть с точки зрения задач и функций, которые он выполняет в Мироздании, Рунный Язык является Метаязыком и «над»-языком. При этом можно назвать Новый Язык универсальным потому, что он должен стать обобщенным языком вида.

В своё время, подводя итоги встречи с филологами, преподавателями института, автор сказал: «Они могут говорить что угодно. Но я знаю, что на этом языке будут говорить все». Имея это в виду, можно назвать этот язык будущим единым языком всего человечества.

Этому соответствуют цели и задачи, которые стоят перед Новым Языком. «Цель Рунного Языка – объединить Слово, слова и мысли человека и символы, восходящие к основам Бытия, в Единую духовную субстанцию на принципах Со-Творчества. «Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих (Матф. 4:4)» [4].

Исходя из этого, Новый Язык раскрывается не просто как явление духовного характера, но как проявление Со-Творчества человека и Бога.

Рассмотрим общие вехи в истории проявления Нового Языка. Как уже было отмечено, основные положения, принципы языка были изложены автором в 2000, 2001 годах [4, 7].

В монографии «Грамматика Рунного Языка» – 2002 год [5] были изложены дополненные материалы, а также даны основы фонетики, морфологии и расширенные таблицы Сада Слов как реализация принципа организации лексической системы по корневой руне, по типу древа.

Одновременно с монографией издаются два словаря: русско-Рунный и Рунно-русский [8,9]. Их появление стало следующим шагом в развитии лексической системы языка. По типу они представляют собой двуязычные словари, которые являются апробированным в лексикографии способом систематизации массива слов по алфавитному порядку букв (рун) в слове. И в этом мы видим отличие от существующей параллельно системы «Сад Слов».

Издание словарей обозначило этап значительного расширения лексики языка (более 30 тысяч лексических единиц). При этом ориентиром по объему включенной в него лексики был толковый словарь русского языка С.И. Ожегова [16]. Охват этой лексики проявляет принцип опоры на русский язык и ориентацию на особенности лингвистического восприятия мира носителями русского языка. Однако этот принцип не получает в работах автора специального теоретического раскрытия. Мы можем выделить лишь основной тезис о том, что Рунный Язык создавался на основе русского языка, который на определённом этапе развития человечества был максимально способен проявить Истину. Кроме того, Новый Язык создавался путем переплавки плазмы русского языка [9].

Разработка Рунных словарей также обусловлена учетом лингвистического опыта современного человека, навыками его работы со справочным материалом. Так, Таблицы Сада Слов были призваны открыть принцип и суть взаимосвязи лексических единиц, но как справочный материал таблицы не обеспечивали быстрого нахождения искомой единицы при переводческой деятельности, при коммуникации на разных уровнях. Появление словарей дало импульс активизации процессов переводов, которые, в основном, носили учебный характер и представляли собой пословный перевод.

До 2004 года язык прошел период становления, определенной корректировки грамматической системы, что сопровождалось некоторыми изменениями в парадигме склонения отдельных групп местоимений и слов. В этом можно заметить тенденцию дистанцирования новой лингвистической системы от русского языка.

Эта тенденция подтверждается изучением новой лексики. До настоящего времени (январь 2011 года) фиксируется расширение лексического состава языка в основном за счет введения беспереводной (исконно рунной) лексики. Этот процесс стимулировался появлением оригинальных произведений на Рунном Языке и необходимостью репрезентации границ описываемого явления, что имело принципиальный для понимания текста характер. «Рунные слова» представляются в них в виде списков, дополнений к монографиям, как справочная литература, необходимая для перевода на русский язык. Часто перевод дается описательно в виде толкований.

Знаковым в свое время событием стало издание краткого словаря Рунного Языка, в одном из разделов которого рунная безэквивалентная лексика толкуется средствами самого же Рунного Языка [8].

Позже появились новые для Рунного Языка варианты систематизации и введения лексики. Этот материал включён в монографию «Рунная основа Мира» [10]. Здесь даются два варианта представления рунных слов: во-первых, схематическое отображение некоторого количества лексических единиц в виде групп морфологически однородных слов (служебных и значимых) или ассоциативных пучков семантически связанных лексем, схематически оформленных в форме звезды, и, во-вторых, лексика, структурированная по тематическому признаку. Как вы понимаете, в данном случае мы пользуемся лингвистическими терминами. И продолжая эту линию, можно сказать, что мы имеем дело с опытом тематического словаря по ключевому слову. Здесь можно увидеть новую для Рунного Языка технологию работы с лексикой, желание методистов облегчить слушателям запоминание слов, с учетом психологических сторон протекания этого процесса. Предложенные материалы можно характеризовать как следующий шаг в развитии рунной лексикографии.

Столь широкое описание в данной части статьи лексической системы Рунного Языка можно объяснить, вероятно, тем, что, как уже было сказано, вводимые в настоящее время изменения открываются пока на материале рунной лексики. И такой экскурс поможет нам увидеть процесс трансформации не как «отдельное событие», но как единое движение от начала языка.

Параллельно на протяжении десятилетия идет процесс обсуждения исследователями частных вопросов грамматики и синтаксиса, авторская корректировка правил функционирования некоторых лексических единиц в конкретных синтаксических конструкциях. То есть осуществляется процесс конкретизации черт грамматической системы, уточнение нюансов использования лексики и грамматики для обеспечения интенций (речевых потребностей). Однако при целостном взгляде на процесс можно увидеть, что изменения происходят не внутри языка с его частями и системами, а изменения относятся ко всему явлению язык и его взаимодействию с Мирозданием. Это также и период дальнейшего становления языка за счет его постижения человеком, изучения его воздействия на человека и процессы.

Сегодня все большее количество людей (дилетантов и специалистов) соприкасаются с рунами, знакомятся с Рунным Языком. При этом надо отметить большие успехи групп слушателей и отдельных людей в изучении языка, что может выражаться в знании нюансов грамматической системы, запоминании большого количества лексических единиц или умении чтения и перевода рунных текстов, в появлении некоторых начальных навыков общения на этом языке.

Мы уже отмечали, что процесс речевой реализации Рунного Языка активно проходит в определенной социальной среде. Распространение Нового Языка наблюдается, в основном, среди людей, изучающих Метод работы в Причине Гоча В.П. Эти люди воспринимают Новый Язык как объект и инструмент исследовательской работы, предполагают использовать знание языка для целей специальной подготовки к слушанию лекций по Методике работы в Причине. Поэтому именно данный контингент слушателей и тип их мотивации, с нашей точки зрения, обусловливает особенности большинства создаваемых учебно-методических комплексов.

Однако при изучении Рунного Языка, особенно на начальном этапе, используются лексика, речевые обороты, функционально-смысловые конструкции, диалоги и тексты, характерные для учебной и бытовой сфер общения, а задания направлены на активизацию изученного материала в учебных ситуациях. Таким образом, отмечается проявление элементов коммуникативной функции языка. Это вызывает интерес к языку людей, которые не связывают свою будущую деятельность со Школой Причинности, у них другой тип мотивации. С учётом этого факта при обучении возникает потребность в индивидуализированном подходе к слушателям и группам.

Эта методическая ситуация облегчается наличием достаточного количества материала, который может быть использован в учебном процессе. В настоящий период можно фиксировать существование не только массива учебных текстов, но и формирование базы переводной и оригинальной литературы. Объективно, это является основой для развития литературоведческого направления, что, кстати, может привлекать внимание широкого круга исследователей.

Особенностью движения Рунного Языка в пределах Школы является тот момент, что его изучение как языка идёт параллельно с его собственным развитием, что внешне может проявляться в значительных изменениях грамматической системы и выражается в изменении правил и принципов выражения значений. Здесь надо отметить, что вновь вводимые изменения могут оказать заметное влияние на движение языка в социум, так как процесс восприятия информации в любой социальной среде может иметь некоторую инерцию, даже у людей, занимающихся Теорией Причинности. Тем более это касается общества в целом. Здесь другие скорости, и они проявляются и ощущаются больше внешне. Современный человек не может так быстро изменять внутренние подходы, отношение, а язык является одной из базовых структур личности.

Обычный человек имеет опыт взаимодействия с родным языком, как относительно стабильной системой, посредством которой он познает мир. На это знание он опирается обычно и при изучении других языков. Поэтому в восприятии новых знаний о языке и в их использовании он может быть «заторможен», что связано не только с его лингвистическим опытом, но и со сформированным механизмом и особенностями обработки информации на уровне мозговой деятельности. Вероятно, поэтому в Школе активизируется психолингвистическое направление.

Наряду с этим можно обозначить и другие  направления перспективных исследований:

– изучение фонетической системы языка и уточнения принципов акцентологии;

– разработка теории коммуникации на Рунном Языке (общей и специальной);

– изучение функциональных стилей языка;

– психология познания Рунного Языка;

– исследование особенностей поэтики и т.д.

Интересным, с нашей точки зрения, фактом является развитие методического аспекта Рунного Языка. Это направление представлено разнообразными учебниками и учебными комплексами. Существуют также исследование различных подходов в организации обучения и анализ получаемых результатов. Эти работы дают стимул развитию частной методики преподавания Рунного Языка. То, как соотносятся разрабатываемые концепции с подходами, существующими в русистике, методике преподавания русского как иностранного и методике обучения иностранным языкам, еще требует осознания и описания.

Как видим, объем материала, описывающего Новый Язык, а также инструкций и методик, направленных на облегчение процесса его изучения, настолько внушителен, что может быть системно представлен в соответствующих разделах научных дисциплин. Причём, пользу от такого описания можно, условно, рассматривать в двух направлениях. Во-первых, Рунный Язык получает возможность системного рассмотрения в рамках принятых наукой и социумом научных построений и дефиниций. Во-вторых, сами научные направления при контакте с таким явлением как Рунный Язык получают импульс и новое пространство для своего развития – можно сказать, новое «назначение».

Частично этот процесс уже проявлен в существующих методических и исследовательских работах, которые, однако, носят несколько ограниченный, можно сказать, «замкнутый на себя» характер. Имеется в виду, что иногда подходы, используемые авторами, имеют дискретный характер, не опираются на принципы последовательности и системности, лишены опоры на опыт существующих научных направлений, в результате чего теряется возможность системного описания, анализа и обобщения. При этом исследователи, увлекаясь, начинают рассматривать собственную работу как самостоятельную, как «откровение», в максимальном отрыве от уже существующего и известного.

Мы считаем, что в системе традиционных наук есть направления, которые предоставили бы некоторый разработанный «аппарат», апробированный подход, чтобы в определенном ракурсе исследовать развитие Рунного Языка и, по возможности, прогнозировать этот процесс. Учитывая этот момент, мы стремимся, чтобы обращение к работам известных филологов и лингвистов в наших статьях носило не формальный характер.

Обобщая вышеизложенное, можем сказать, что интерлингвистический аспект, предложенный в данной статье, может дать основу для нового взгляда на язык при анализе и интерпретации фактов данной лингвистической системы, принципов ее описания и функционирования на различных этапах развития.

Смежным научным направлением можно назвать синтезирующее языкознание – это научная дисциплина, призванная изучать сознательное воздействие человека на язык, от создания письменностей, литературных языков, научной терминологии до построения целостных языковых систем – искусственных языков. Можно сказать, что, с точки зрения синтезирующего языкознания, интерлингвистические работы по созданию новых лингвистических систем являются частным случаем воздействия человека на язык. Это даёт основания предполагать, что, возможно, возникнут условия, когда Новый Рунный Язык будет рассматриваться и в границах синтезирующего языкознания. Но это дело будущего.

Наряду с названием «интерлингвистика» в исследованиях используется понятие «лингвопроектирование» (конструирование языка) – построение языковой системы сознательным (не стихийным) путем. И эта позиция «сознательного пути построения языка» полностью совпадает с принципами, заложенными в грамматику Нового Языка В.П. Гоча. То есть создание Рунного Языка можно рассматривать как объект лингвопроектирования, как факт участия человека в осознании и понимании работы Языка в Новом Мире. Конечно, такой подход в роли единственного и самодостаточного  не охватывает все нюансы раскрытия темы, но даёт точку зрения на объект и позволяет осознать значимость данного явления в ряду трудов, посвященных вопросам теории лингвопроектирования, и исторических фактов лингвистического экспериментирования, предпринятых великими философами и мыслителями [14, 15].

Среди имен исследователей, занимавшихся вопросами создания и развития искусственных языков, можно назвать следующих: Клавдий Гален (129 – 199 гг.), Данте  (1265 – 1321), Томас Мор (1478 – 1535), Френсис Бэкон (1561 – 1626), Рене Декарт (1596 – 1650), Исаак Ньютон (1642 – 1727), Ян Амос Коменксий (1592 – 1670), Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 – 1716), Жан Франсуа Сюдр (1787 – 1862), Йоган Мартин Шлейер (1831 – 1912), Людвиг (Маркович) Заменгоф (1859 – 1917) и др. [12].

Этот перечень уже сам по себе задает высокий уровень обсуждаемой темы.

Возможность применения интерлигвистического подхода к Рунному Языку, с нашей точки зрения, обусловлена рядом факторов:

1. Язык имеет автора. Это академик В.П. Гоч.
2. Целью создания языка является обретение инструмента (в философском смысле этого слова) работы в Мире. «Новый Язык создается для работы в Со-Творчестве и для жизни в Со-Бытии…» [7].
3. В основе новой лингвистической системы лежат чётко сформулированные принципы. Одной из важнейших характеристик, отличающих этот язык от всех предыдущих сконструированных человеком, является то, что при его создании во главу угла ставится не столько облегчение общения людей, не построение схем движения информации, а задача объединения человека со всем Творением и его Творцом. Так, при создании языка впервые был использован новый принцип – Принцип Со-Творчества Человека и Бога.
4. В настоящее время Язык как свершившийся факт имеет поле проявления, сферу приложения и реализации, что отражается в перечне задач. Относительно современного человека, это, прежде всего – «устранить существующие искажения в восприятии и восстановить заново его сознание, … единство видения. …Для языка такая задача была поставлена впервые» [9].

Таким образом, предложенное нами интерлингвистическое рассмотрение Рунного Языка имеет основание, не противоречит логике и задачам появления и функционирования Рунного Языка. И значит, Рунный Язык может быть рассмотрен с позиций интерлингвистики.

Далее, определившись с понятием «интерлингвистика», обосновав его появление в работе, есть смысл рассмотреть основные этапы становления данной науки. Появление самого термина относится к началу ХХ века. Этот период характеризовался проявлением активности в создании искусственных языков. Термин был введен в научный обиход в 1911 году бельгийским ученым Ж. Мейсмансом, который определил это направление как науку об «естественных законах формирования общих вспомогательных языков». Под вспомогательными языками он подразумевал любые языки, способные выступать в роли посредников межъязыкового и даже междиалектного общения, т.е. языки как естественного, так и искусственного происхождения. (При таком подходе к языкам-посредникам можно отнести русский язык как язык межнационального общения, используемый на территории Советского Союза и сейчас на территории России и СНГ в качестве международного). По мнению Ж. Мейсманса, законы формирования международных естественных языков могли быть перенесены и на искусственные языки-посредники.

Еще более широко с позиций лингвистики понимал задачи новой науки О. Есперсен. С его точки зрения, интерлингвистика представляет собой «отрасль языкознания, которая исследует структуру и основные понятия всех языков, имея целью установления норм для межъязыков, т.е. международных искусственных языков» [14]. 

Такой подход предполагает сопоставительное изучение естественных языков и создание своего рода универсальной грамматики, которая должна послужить теоретической основой для построения искусственного языка, а также для оценки различных предложенных проектов. На этой платформе интерлингвистика фактически сближалась с типологией и общим языкознанием. Не случайно интерлингвистические исследования, предпринятые Э. Сепиром, М. Сводешем, У. Коллисономом и другими по инициативе американской Ассоциации международного вспомогательного языка в 30 – 40-е годы, фигурировала под общим названием «основания языка».

После 1945 года основной задачей интерлингвистики становится определение функционирующих естественных и искусственных лингвистических систем в мировой языковой ситуации. Это было связано с увеличением числа применяемых международных естественных языков (пять, а потом шесть против двух, используемых Лигой наций), а также с появлением искусственных языков, получивших социальное применение, – языков общения с ЭВМ [14]. То есть на этот период интерлингвистика концентрируется на изучении международных искусственных языков как одного из средств преодоления языкового барьера. При этом выявляется тенденция осмыслять интерлингвистику как раздел языкознания, изучающий международные языки в контексте общей теории межъязыкового общения. Налицо, таким образом, стремление расширить исследовательский диапазон интерлингвистики. Однако при этом центральной проблемой теории всё же остается изучение искусственных лингвистических систем.

На определенном этапе становления науки начинают выделяться отдельные направления научных изысканий, что было обусловлено разнообразием накопленных материалов и подходов в их изучении.

Исторически можно выделить:

1. лингвопроектирование как совокупность некоторых изолированных лингвопроектов, существование которых требует изучения;
2. теорию лингвопроектирования, которая возникла на определенном этапе развития интерлингвистики. Это первичная относительно языка теория, при этом язык может быть реализован или не реализован в практике общения;
3. теорию функционирования планового языка. Это теория языка, реализовавшегося в коммуникации.

Хронологически лингвопроектирование возникает раньше, чем теория лингвопроектирования, а теория лингвопроектирования – раньше, чем теория функционирования «плановых» языков.

По объекту изучения можно также выделить общую интерлингвистику и частную интерлингвистику, исследующую отдельные плановые языки. (Ее начало относят к 1911 году, когда Рене де Соссюр закладывает основы частной интерлингвистики – эсперантологии) [12].

В настоящее время в качестве составных частей интерлингвистики принято выделять теорию лингвопроектирования и теорию функционирования плановых языков [14, 15].

Все вышеперечисленные научные термины существуют и используются в настоящее время в виде названий научных направлений, тенденций, разделов и аспектов самого научного направления, так сказать, в разных ипостасях. При этом не совсем ясной для читателя может оставаться характер их взаимосвязей. По крайней мере, мы не встретили в литературе такой информации. Поэтому предлагаем схематично отобразить структуру составных частей интерлингвистики, как она нам представляется.

   Схема  № 1

Первый уровень классификации – это подразделение интерлингвистики на общую и частную. Далее, мы приняли тезис о том, что интерлингвистика изучает не только созданные языки, но и этнические, значит, раздел общей интерлингвистики в этом случае составляют  две части – теория межъязыкового общения (естественные языки) и теория межъязыкового общения (искусственные языки). Объектом нашего внимания являются языки созданные, поэтому мы рассмотрим эту часть схемы – теория межъязыкового общения (искусственные языки) – более подробно.

Здесь выделяются два направления – теория лингвопроектирования и теория функционирования плановых языков. Направление «частная интерлингвистика» включает дисциплины, в границах которых изучаются конкретные лингвистические системы. Например, эсперантология занимается описанием и исследованием различных сторон эсперанто.

С нашей точки зрения, в раздел частной интерлингвистики потенциально входит Рунистика. Она представляет собой отдельное направление – изучение истории и теории Нового Языка. Это дисциплина об основах, принципах языка, также она включает описание его грамматической системы, систему правил, исключения из правил и т.д. В ее границах может использоваться аппарат интерлингвистики как один из инструментов системного описания Нового Языка.

Однако приведённая схема может представлять собой взгляд на Рунистику как бы с точки зрения интерлигвистики, определяя по некоторому формальному признаку её место в сложившейся структуре. Но ранее мы уже писали, что как явление Рунный Язык не может быть полностью сведён в рамки отдельного научного направления. То есть формально исследования по Рунному Языку проходят в границах Рунистики, но затрагиваемые в этих работах темы раскрывают общие философские и лингвистические вопросы и меняют общие подходы в целом ряде филологических и гуманитарных наук. И задача Рунистики – выйти на новый уровень осознания явления «язык», взаимодействия человека с ним и исследовать отклик Мира на это взаимодействие. Это абсолютно новая задача, новый подход, который может менять цели, задачи и предназначение самой интерлингвистики (а может быть, и лингвистики в целом) и всей системы входящих в нее разделов.

Итак, человечество уже имеет примеры построения теории новых языков, их воплощения в практическом смысле и реализацию в коммуникации различного типа. Исследователи говорят о существовании от 700 до 1000 систем пазиграфии (международной письменности) и разработанных проектов языков [2]. И наблюдение за историей их развития и трансформации может дать основание для  выделения некоторый общих черт, свойственных данному процессу.

Первый проект искусственного языка, составленный Алексархом, возник предположительно в 4–3 вв. до н.э. С того времени до эпохи Декарта (XVI в.) попытки построения искусственных языков делались неоднократно. Но они велись вслепую, «методом проб и ошибок», поскольку общей теории лингвопроектирования не существовало. Более того, все проекты этого времени проходили мимо внимания современников, и все сведения о них были собраны в современный период – в конце ХIХ и на протяжении ХХ в. То есть предпосылки для системного анализа предыдущего опыта возникают уже после возникновения интерлингвистики. Поэтому возведение теоретического лингвопроектирования именно к Декарту является вполне обоснованным, так как только после него создается более или менее устойчивая традиция исследований в области универсального языка [14].

Декарт и его продолжатели строят лингвопроектирование как прескриптивную теорию (т.е. которая предполагает определенное допущение существования такой лингвистической системы), предлагающую систему лингвистических предписаний и принципиальных требований к языку, еще не получившему коммуникативной реализации. Ученый стремится к построению не просто рационализированного искусственного языка, но языка «философского», который был бы способен реформировать человеческое мышление. То есть впервые появляется идея искусственного языка, задача которого столь высока. Это открывает новый этап теории.

«Философский» язык должен был представлять собой «нечто вроде логического ключа человеческих понятий» (Э.К. Дрезен), пользуясь которым можно было бы «по некоторым правилам вывода чисто формальным путем получить новое знание, активность которого заранее гарантируется философским характером языка» [14] .

По мысли Декарта, «изобретение такого языка зависит от истинной Философии, ибо иначе невозможно исчислить все мысли людей и расположить их по порядку» [14].

Приравнивание лингвопроектирования к «истинной Философии», т.е. своего рода метанауке, объединяющей в единое целое все разновидности человеческого знания, разумеется, исключает мысль о рассмотрении лингвопроектирования только как отрасли языкознания. Очевидно, что такая позиция автоматически переводит тему в область философских поисков.

Логическое направление лингвопроектирования, рожденное Декартом, разрабатывалось далее в трудах Лейбница, Коменского, Кондильяка, Мопертюи, Кондорсэ и других известных ученых. Анализ логической стороны языка послужил важнейшим стимулом для развития логики, а в более поздний период – для некоторых прикладных разделов науки – библиотековедения, документалистики, теории тематических и энциклопедических словарей, в настоящее время – информатики.

В середине XVIII [см. 14] века возникает критика философских проектов, которая утверждала невозможность исчерпывающей систематизации понятий (!) и обращала внимание на изменяемость понятий во времени, что должно было повлечь существенную ломку ранее произведенных классификаций.

В законченной форме эта точка зрения была сформулирована в 1817 году  Д. де Траси, объявившим всеобщий (логический) язык невозможным, потому что он должен был бы быть совершенным (!). По этой причине в рамках решения вопроса создания универсального средства общения исследователь высказался за реформу существующих естественных языков, которым следовало бы придать «недостающие у них качества». По сути, это означало, сделать «совершенными» функционирующие в обществе языки.

Идея усовершенствования существующих языков интересна. Но решение проблемы реформирования конкретного языка тесно связано с рядом других не менее занятных вопросов. Для этого необходимо создание теории идеального языка, определение его качеств, чтобы аналитическим путем обозначить недостающие качества для выбранного естественного языка.

Кроме того, возможность создания таким образом «совершенного» языка, с нашей точки зрения, сомнительна, например, потому что созданный язык вновь бы был искусственным со всеми вытекающими последствиями. Это был бы язык, сделанный человеком не просто самостоятельно, но в «одиночестве», поскольку учитываются только отдельные требования к явлению язык, причем, эта точка зрения, скорее всего, была бы субъективной, так как отражала бы мнение одного человека или группы лиц на «договорных началах». Так может быть получен «внутрисистемный язык», не обеспечивающий выход человека на системный уровень единства человека и Мироздания, Человека и его Творца. Хотя усилия исследователей в этом направлении могут принести много интересных открытий, вне зависимости от возможности или невозможности достижения искомого результата. А для успешной реализации проекта совершенного языка необходим новый взгляд на совершенство языка как необходимый уровень его Со-Вершения (совместного вершения).

Помимо логического направления, с ХVII века, почти одновременно с Декартом, возникает другое направление лингвопроектирования, которое можно назвать эмпирическим. Представители этого направления стремились дать практически применимую систему вне зависимости от того, насколько совершенной она будет в логическом отношении. Таковы, например, первые проекты упрощенного латинского языка, а также некоторые системы всеобщего письма типа нумерационной пазиграфии И.И. Бехера. (В ней была предпринята попытка создать новый язык путем перечисления латинских слов и присвоения им числовых знаков без какой-либо логической классификации понятий). Позже возникают проекты рисуночных, жестовых и подобных им искусственных языков [14].

Как можно видеть, логическое и эмпирическое направления различаются в функциональном отношении: из двух основных функций языка – общения и мышления – логическое направление выдвигает на первое место функцию мышления, пренебрегая коммуникативными недостатками создаваемой системы. Эмпирическое направление, имплицитно идет от коммуникативной функции как доминирующей, отказываясь от существенной перестройки плана содержания естественных языков. Как мы видим, уже в одновременном существовании этих направлений проявляется двойственность и противоречивость понимания самого явления язык.

Исследования, представляющие эмпирическое направление, долгое время находились на периферии поисков «универсального языка», значительно уступая логическому направлению, как по числу своих сторонников, так и степенью эффективности своих разработок. Проекты же упрощения латинского языка и эмпирические пазиграфии оказывались неприменимыми на практике и не давали существенных теоретических результатов. По этой причине вплоть до появления волапюка логическое направление оставалось ведущим направлением лингвопроектирования.

В середине ХIХ века (1856 – 1858 гг.) позиции философских языков были поддержаны первой лингвистической организацией, занявшейся проблемой международного языка, – Международным лингвистическим обществом. (Мы упоминаем об этом факте, чтобы показать насколько важной уже в то время представлялась эта лингвистическая проблема для научного сообщества. За этими поисками видится  задача, стоящая не перед лингвистикой, а перед человечеством – найти возможность полноты отображения Мира, Человека и их совместного развития (коэвалюции) в языке. Качество, которое делало бы такой язык Единым!).

Образованный лингвистическим обществом комитет из 23 членов высказался в пользу логической системы, которая представляла бы собой «номенклатуру, основанную на универсальной классификации» предметов и понятий. Проекты же рационализации естественных языков отвергались на том основании, что «язык, усовершенствованный таким образом, стал бы неузнаваемым и вместе с тем оставался бы иррациональным, нелогичным, произвольным и трудным» [14].

Заметим, что с такой формулировкой трудно согласиться, и с позиции сегодняшнего дня она выглядит, мягко говоря, некорректной. Иррациональность должна быть узнаваемой именно как иррациональность. Если видеть и узнавать её как «нелогичность и произвольность», то этими же качествами будет наделяться и живое явление. Кроме того, иррациональность присутствует в языке всегда, если он проявляет качества живого, – тогда он будет соответствовать предназначению – помощь человеку в познании меняющегося Мира.

Комитет Международного лингвистического общества впервые произвел классификацию всех ранее предложенных лингвистических проектов на апостериорные (построенные на материале естественных языков) и априорные (лишенными связи с естественными языками). Эта классификация позже была дополнена третьим, смешанным типом, она удерживается в интерлингвистике до настоящего времени.

Построение различных классификаций для искусственных языков может показаться излишним, ведь большинство неспециалистов среди искусственных языков могут назвать разве что эсперанто. Однако существует, как мы говорили, до 1000 объектов исследования. Среди них можно назвать следующие: интерлингва; бэйсик инглиш; идо; идиом-неутраль; окциденталь; латино-синефлеконе; аксиом-вариант (Баев Д.Г.); ифкуиль; сольресоль; всеславянский язык как общеславянский искусственный язык; линкос – лингвистика космоса (Г.Фрейденталь) и др. [2, 12, 15, 17].

Обилие презентируемых объектов лигвистического проектирования часто давало повод для критики и курьёзных высказываний. Так, один из сторонников движения за международный язык в России писал в начале ХХ века: «Да и пора уже было остановиться: ужас охватывает, как вспомнишь, что за последние 200 лет появилось более 150 систем всемирного языка».

Кстати, утверждают, что сегодня разработка искусственных языков становится хобби. В мире известно «Общество Моделирования Языков». В одном только США на 1999 год оно насчитывало 20 тысяч членов, и доступ сюда получают все – от лингвистов до дилетантов [17].

Следует сказать, что в настоящее время накоплен большой материал для интерлингвистических исследований относительно и естественных языков. Практически апробирована идея использования одного языка как языка межнационального общения. На разных этапах истории разные языки использовались как средство общения между разными народами и племенами. Это были греческий, латинский, арабский, древнеславянский литературный язык (1Х – ХVII вв. единый язык греко-славянского мира – православных восточных и южных славян и частично молдаван), французский, английский. В свое время выдвигалась идея упрощенного русского языка. В современной истории существует опыт использования русского языка как средства межнационального общения в СССР и международного языка на территории стран Восточной Европы.

Трудности изучения неродного языка обусловлены не только различием  лексики и грамматики. Языки могут иметь разную графику и фонетику, примером может быть сравнение систем латинского, арабского и русского языков. В виде варианта решения этой проблемы возникает идея «единого международного алфавита» для всех существующих языков. Как практическое применение данной идеи в период существования СССР может рассматриваться введение кириллицы для письменности в республиках Средней Азии и Азербайджане, что, вероятно, было фактом языковой политики сближения народов и облегчения коммуникации. Очевидно, в этой практической области открывается широкое поле для проведения исследований и сопоставительного анализа.

Большое количество лингвистических проектов определяет актуальность их систематизации (напомним, что в этой статье мы рассматриваем только искусственные языки). В интерлингвистике известны различные классификации (противопоставления) по некоторым признакам: национальные языки – международные, этнические – плановые, естественные – искусственные, апостериорные и априорные,  автономные – натуралистические, логические –  эмпирические и т.п. Мы не ставим перед собой задачу описания всех существующих искусственных языков и их типологии, а также встраивания Рунного Языка в эти системы (это было бы некорректно). Но, вероятно, есть необходимость рассмотреть возможность использования наработанного в этой области опыта в приложении к нашему объекту изучения.

По формальному признаку Рунный Язык можно отнести к искусственным, но это не отражает его глубины и силы, особенности взаимодействия с человеком, работы в Мире. Кроме того, само название несет эмоциональную оценку явления, как противопоставляющееся естественному, живому, богатому, разнообразному в проявлениях.

По классификации «апостериорные и априорные языки» логично отнести Рунный Язык к языкам смешанного типа, т.к. он возник из русского языка, на его базе, но имеет собственные черты.

Обращаясь к объекту нашего рассмотрения, целесообразно определиться также в закономерности использования относительно него таких понятий, как «логический язык», «эмпирический язык», «философский язык».

Можно ли Рунный Язык обозначить как язык логический? Думаем, да, ибо здесь четко сформулирована логика грамматической структуры и принципы образования лексики (может быть, они не вписываются в рамки формальной логики, но они определены четко). При этом на разных уровнях грамматики, синтаксиса вы не найдете жестких схем конструирования. Хотя для современного человека это может представлять дополнительную трудность, так как он привык мыслить рационалистически.

Важно также то, что уже на начальном этапе создания языка предполагалось его использование в коммуникативной функции, свидетельством чему могут служить первые образцы связных языковых единств, которые представляли собой диалоги и речевые клише. И позже, на этапе осуществления речевых единств, в Рунном Языке получают развитие черты, обусловленные практикой использования языка. То есть можно отметить учет будущего общения на этом языке и учет психологии общения современного человека.

В интерлингвистике используется также термин «плановый язык». Так называется искусственный язык, который получает практическую реализацию в общении. Известны уже тысячи людей, изучающих  Рунный Язык и использующих его для работы и общения, то есть, по данному признаку, он является плановым языком. Хотя и в данном случае термин не выражает обозначенное свойство и не передает его характера.

По терминологии Есперсена, созданный В.П. Гочем язык можно отнести к межъязыкам, т.е. международным искусственным языкам. Можно ли так назвать Рунный Язык? Да, если понимать это слово как «международный язык», язык, используемый в разных странах. Но в данном сокращении на первый план выходит значение «между языками», и явление обретает, с какой-то точки зрения, промежуточный характер, – акцент делается на горизонтальных связях языков и народов, которые используют язык.

Все эти названия и определения требуют дальнейшего осмысления, но не являются темой нашего рассмотрения, поэтому некоторые тезисы мы просто не будем развивать.

Осознание и познание Рунного Языка, как мы неоднократно подчеркивали, связано с философией и философией языка. Так можно ли назвать Рунный Язык философским? Имея в виду, что язык воплощает философское понимание автором мироустройства и осуществляет взаимосвязь человека, Мира и Бога, мы говорим «да». Если иметь в виду, что философские проекты ставят задачу исчерпывающей систематизации всех существующих понятий с целью использования для получения нового знания в результате некоторых логических операций, то на данном этапе задача видится по-другому.

Задача «исчерпывающей систематизации» фактически задает направление исследований, смыкающееся с семиотикой и разработкой семантических полей. При этом происходит фиксация уровня и типа восприятия человеком мира на данный момент времени. Тогда следующим этапом работы должна быть проверка гипотезы, что наличие перечня и классификации всех понятий позволит путем «нехитрых (формальных) операций» открывать новое, с какой-то точки зрения, знание. Но в этом случае это может быть и, скорее всего, будет, производное того же уровня, которое соответствует развитию общества на данном историческом отрезке.

Кроме того, как уже было сказано критиками «философских проектов», «исчисленные мысли» с изменением лексики и изменением понимания многих понятий и категорий, будут меняться во времени. То есть будет изменяться сам «перечень мыслей», будут меняться «мысли о мыслях». Это приведёт к формальным изменениям, «передаче по форме», а не к появлению новых мыслей по «форме и содержанию». В результате исследователь получит смазанную картину, – искажённое представление о явлении, о задачах и направлении его развития.

Но если учитывать, что, говоря о философском языке, Декарт имеет в виду не просто рационализированный искусственный язык, но язык, который был бы способен реформировать человеческое мышление, то мы не можем отрицать способности Рунного Языка воздействовать на человека и его сознание. Этот факт находит подтверждение в практике. Краткие по времени эксперименты показывают изменение свойств человеческого организма на уровне вещества и систем. Долговременные наблюдения открывают изменение психической и духовной организации человека, что проявляется в его поведении, характере взаимодействия с обществом и природой. Причём, эта особенность Рунного Языка, как и его связь с Духовным Миром, прослеживаются на всех уровнях лингвистической системы.

Другой особенностью Рунного Языка является то, что он проявляет принцип и свойства фрактальности. Данный принцип выражается в том, что части и элементы системы на любом уровне несут информацию о целом явлении и имеют силу Единого. Кроме того, в лексической системе языка, заложен универсальный принцип развития – принцип Древа. Это задает вертикальную координату на уровне осмысления принципов Бытия и движения Познания, что выражается в возникновении не понятий, фиксирующих существующее восприятие, но мета-понятий, забытых и утерянных человечеством, пространство их формирования и проявления в Изначальном или в Пред-Началах.

Возвращаясь к истории становления интерлингвистики, следует отметить период с конца ХIХ века, когда начинается новый этап развития прикладного аспекта науки. Это связано с появлением языка волапюк, созданного в 1879 году пастором И.М. Шлейером. Именно тогда начинается опыт социального применения искусственных языков.

Появление волапюка становится важнейшим событием в интерлингвистике. Успех языка превратил его в социально-лингвистический организм принципиально нового типа: впервые в общественное употребление вошел искусственный язык, от начала и до конца сознательно сконструированный человеком. В обществе наблюдается активное языковое движение, создание оригинальной и переводной литературы. В это же время возникает теория функционирования плановых языков.

Но на определенном этапе развития волапюка возникает конфликт между социальным применением языка и его же логическим устройством. «Этот конфликт в буквальном смысле слова разорвал язык на несколько частей: образуются три языковых стиля (получившие названия классического, разговорного и просторечного), из которых только первый сохраняет логическую структуру волапюка, а второй и третий вводят большие или меньшие коммуникативные усовершенствования» [14].

Таким образом, само движение «волапюкистов» раскололось на два непримиримых лагеря: один – во главе со Шлейером, который остался на позициях первоначального волапюка с его логическими претензиями, а другой – во главе с О. Керкгофсом, который упростил язык с целью сделать его пригодным для широкого социального использования.

Что в данном историческом эпизоде может привлечь наше внимание?

Как показывает этот факт и некоторые другие сведения из истории интерлингвистики, естественные и искусственные языки имеют схожесть в развитии, но искусственная лингвистическая система по свойствам и устойчивости существенно отличается от естественной. Например, стилистическая окрашенность – естественное состояние живого языка. Функциональные стили, существующие в современных языках, являются объективным фактом и не порождают вопроса о размежевании лингвистической системы или разделении ее на разные языки. Разные стороны языка существуют в непротиворечивом единстве. Вопросы больше касаются случаев «смешения стилей» и незакономерном использования лексики определенного плана в произведениях другого стиля, чем занимается стилистика и культура речи.

Использование естественного языка в сфере науки, расширение областей научного познания закономерно ведет к быстрому увеличению числа новой лексики и развитию терминологического аппарата за счет заимствований, неологизмов и средств метафоризации. Причем, возникают подъязыки отдельных специальностей с характерной лексикой и функционально-смысловыми конструкциями, так что работа с профессиональными текстами требует определенной языковой и коммуникативной компетенции. Это мы наблюдаем в любом естественном языке. Более того, количество слов и вариативность выражения семантических значений характеризуют богатство и возможности  языка.

Для искусственного языка даже столь положительный признак, как расширения областей применения и функций, может иметь некоторые опасности. Процесс конструирования и накопления слов, затрагивающий все сферы функционирования, может принять неконтролируемый характер. А расширение сфер применения языка и желание усовершенствовать его может приводить к разрыву единого движения, дроблению. То есть, есть момент запуска «вавилонского процесса». Можно предположить, что у созданных в то время искусственных языков, в принципе, не было возможности избежать в своём развитии подобной участи.

В целом, исследователи отмечают большое значение волапюка для развития всей науки об искусственных языках. «Несмотря на быстрый закат волапюка (окончательный распад движения произошел вскоре после его кульминации – в 1889 г.), проект Шлейера открыл новый этап в истории лингвопроектирования: здесь впервые появились предпосылки для исследования создаваемых языков в практике общения, теория искусственного языка получила возможность опытной верификации выдвигаемых ею тезисов.

Только на этом этапе и создается интерлингвистика в ее современном понимании: прежняя теория лингвопроектирования (предписывающая формы будущего языка) пополнилась констатирующей теорией, предназначенной для общественной практики ранее созданных проектов. Обе эти теории (предписывающая  и констатирующая) в известной степени соотносимы с методами дедукции  и индукции, находящими применение в языкознании» [14].

Исследователи отмечают, что констатирующая теория международных искусственных языков долгое время отставала от развития интерлингвистической критики. Например, язык эсперанто продолжительный период также оставался без своего теоретического описания. «Теория» языка существовала практически в критической форме как сумма многочисленных возражений на предложенные реформы его системы. Парадоксально, но становление научной теории эсперанто, явившейся важнейшим вкладом в интерлингвистику, произошло только в результате полемики эсперанто-идо, т.е. в результате раскола эсперантистского движения.

Другими словами, теория создавалась в момент разделения на части, и на частях как результате разъединения (а не развития) целого. Целое может развиваться как целое, а не отдельными частями или их суммой. Трудно сказать, является ли это общим моментом «теоретической деятельности», но, может, именно поэтому «настоящая теория» создавалась в максимальном удалении и абстрагировании от практической деятельности, – ведь на практике первое, с чем встречался исследователь, был момент разделения.

Рассмотрим наполнение понятий «предписывающая» и «констатирующая теория», которые используются в интерлингвистике для учета изменений я языке.

Предписывающая  теория может рассматриваться как план создания языка, при разработке которого задействованы грамматические абстракции самого высокого уровня (категория, слово, имя, глагол, форма, вид и т.д.), и определенные иллюстрации использования этих абстракций в некоторых конкретных ситуациях называния или общения. Это речевые образцы, построенные по модели.

Констатирующая теория, в свою очередь, изучает отражение лингвистических грамматических абстракций и принципов в реальной языковой среде, каковым является человеческое общество, и в каждом конкретном случае проявление языка связано с определённым временем, местом и сознанием носителя языка. Кроме того, эти нюансы проявления языка могут быть разными и для каждого этноса. В результате, констатирующая теория фиксирует изменения в языке, которые диктуются необходимостью адекватной передачи при помощи нового языка определенных семантических значений и точностью восприятия (декодирования) информации, оформленной с помощью нового языка.

Отметим, что в отношении Рунного Языка указанные этапы развития теории («предписывающая» и «констатирующая теория»), в случае их использования, получают новое определения, как, соответственно, и содержание применяемых абстракций и моделей. Эта тема является весьма перспективной для рассмотрения, но выходит за рамки нашей работы, поэтому её раскрытие, вероятно, будет даже более интересным, когда обозначатся общие моменты в отношении теории Рунного Языка. Однако уже сегодня можно сделать некоторые выводы.

При выделении в Рунном Языке двух частей теории – предписывающей и констатирующей (как этапов становления современной грамматической теории) –  первый вариант грамматики языка становится фактом его презентации. И первая монография автора [5] воспринимается как изложение предписывающей теории.

Все последующие издания монографии, практикумы, статьи, справочники и учебники составляют материал констатирующей теории. И на их основе целесообразно создавать системное описание языка, аналогичное учебникам по грамматике, например, русского языка, как воплощение констатирующей теории, как этапы становления системы языка. Эти работы могут осуществляться в пределах специальных разделов Рунистики,  что исключит интерференцию в восприятии материала, – например, в границах истории Рунного Языка, словообразования или лексикологии. Такой подход даст основу для специализации в изучении языка в его синхроническом или диахроническом аспектах.

Таким образом, в истории Рунного Языка две части теории – предписывающая и констатирующая – выделяются хронологически, по изданию различных вариантов монографий автора по грамматике Рунного Языка, учебников и словарей. Причем, разделы предписывающей теории в той части, где описаны «устаревшие» формы, уходят из области интереса слушателей и преподавателей «в фон». Этот факт может быть обусловлен как ориентацией человека на практическое использование знаний, так и особенностями языка, его глубинными свойствами. Язык устремлен в будущее. С актуализацией практического аспекта языка большее значение обретает синхроническое описание языка. Исторический, диахронический срез может стать объектом будущих исследований.

Отдельная интересная тема – это влияние различных факторов на изменения в Рунном Языке. Естественно, они разные. Например, действие особенностей родного языка слушателей, появление новой логики как силовой характеристики происходящих изменений, влияние на процесс становления Рунного Языка различных исследователей и исследовательских групп, авторов учебных и художественных текстов, а также эволюция авторского видения основ и черт языка. В данной ситуации важно сохранять ощущение вектора развития языка. Здесь можно увидеть аналогию с движением Нового Времени: на определённом этапе происходит соединение явления с Началом, но на новом уровне, когда уже совершённое сверяется с требуемым и получает импульс нового движения.

В целом, мы можем констатировать влияние методологической позиции автора на видение им черт грамматической организации Нового Языка и его практическое применение. Выход автора на новый уровень понимания процессов, происходящих в Мироздании, и задач, стоящих перед человечеством, обусловливает новый взгляд на проявление Рунальжи и его возможности. Можно предположить, что на рубеже 2011 года, с какой-то точки зрения, был завершён этап развития языка «вширь», наступает время собирания сделанного и его новое нормирования, что дает импульс его дальнейшего развития и работы в Мире.

Итак, на примере волапюка мы увидели, что в движении искусственного языка наступает момент развития, когда происходит разделение языка на варианты или новые языки. Подтвердить это может и история эсперанто, который является самым распространённым искусственным языком.

Эсперанто был создан варшавским окулистом Лазарем (Людвигом) Марковичем За́менгофом в 1887 году. Он получил широкую известность. В свое время Лев Толстой писал о нем: «Легкость изучения его такова, что, получив эсперантистскую грамматику, словарь и статьи, написанные на этом языке, я после не более 2 часов занятий был в состоянии если не писать, то свободно читать».

Эспера́нто и сегодня имеет определенную значимость как искусственный язык. В ходе своего развития он реализовал большинство естественных функций языка, на разных этапах, в разном объеме и виде. Известна информация о том, что эсперанто преподают в 63 высших учебных заведениях 23 стран мира. В мире насчитывается по разным оценкам от 2 до 20 миллионов эсперантистов [17].

Этот язык имеет большую литературную базу оригинального и переводного характера (Библия, трагедии Софокла, басни Эзопа, произведения Данте, Шекспира, Гете, Пушкина, Фонвизина, Л Толстого, В.Маяковского, С.Есенина и др.). Издается  публицистика на эсперанто. Можно сказать, этот эксперимент, начатый сто лет назад, прошел проверку временем. Однако, с нашей точки зрения, говорить о дальнейшем его развитии как языка международного общения оснований нет. Он так и остается экспериментом.

Продолжая тему хрупкости искусственного языка, можем упомянуть о том, что и эсперанто в свое время разделился на эсперанто и идо. Но и это не было окончательным вариантом развития ситуации, процесс деления продолжался. В 1925 году Рене де Соссюром (Берн) был создан нов—эсперанто (позже название изменилось – эсперанто-2), который исследователи классифицируют как компромисс между эсперанто и идо. В 1928 году О. Есперсен (Копенгаген) разработал новиаль. Его автор в своем проекте стремился совместить логичность языка идо с натуралистичностью языка окциденталь. Однако среди этих языков только эсперанто, имея более чем столетнюю историю развития, образовал раздел «эсперантология» как область частной интерлингвистики.

Как видим, тема, поднятая нами в работе, раскрывается не как констатация некоторых фактов и ответы на возникшие к данному моменту частные вопросы, но как новое пространство работы, как определение и поиски некоторой позиции, с которой настоящие изменения более объемно раскрывают будущее Рунного Языка.

Движение языка происходит в мире, в социуме и в человеке. Люди, изучающие и использующие определенный язык, формируют некоторое пространство проявления языка, в котором разворачиваются процессы лингвистического и духовного плана. Кроме того, человек при взаимодействии с языком сам становится местом прохождения процессов трансформации на уровне вещества и тонких составляющих. Таким же глубоким, по сути, становится и его влияние на язык. Можно сказать, человек представляет собой континуум, в котором работает язык, и инструмент, через который язык работает в мире. Конечно, в движении Рунальжи исследователь, преподаватель, носитель языка участвуют по-разному, но это другая тема.

Вне зависимости от роли человека в этом процессе, он правильным пониманием и приложением силы, совпадающей с направлением общего развития, может вносить дополнительный импульс в движение языка. Но через него еще могут работать старые схемы, и тогда включается принцип борьбы и конкуренции. Или, пользуясь сформированными навыками работы с информацией, он может познавать язык привычно, по-старому. Охватывая своей силой систему (часть системы), человек замыкает её, делает конечной, и в этом случае способен познать ее в данных пределах. Не понимая сути какого-либо явления, он начинает толковать лингвистический факт в соответствии с известным ему, отмечая «неправильности», которые мешают ему выстроить свою стройную теорию. При этом может включаться некий элемент творчества в оформлении и структурировании материала, возникает желание усовершенствования системы через решение множества частных вопросов.

По сути, это является присвоением человека. (Другой вопрос –  как соотносится это присвоенное знание с самой системой). В этом случае процесс познания обретает конечность как завершенность, признаком чего может быть неудовлетворенность работой, душевное смятение как следствие непонимания.

С первого взгляда, это частные вопросы личности – моменты его становления, но эти факторы могут оказать влияние на общие процессы. Например, ситуация усугубляется, когда разные исследователи начинают реализовывать свое понимание путей усовершенствования системы. Горячие дискуссии о путях совершенствования языка и способах решения возникающих проблем никак не способствуют его развитию. Если у исследователей нет единства видения и понимания, то это обусловливает осколочность возникающей картины восприятия. При этом система подвергается воздействию приложенных сил. И в случае, если сам язык не имеет внутреннего источника развития, не стал живой системой, это может стать началом его деления.

Особая ответственность в организации взаимодействия систем «человек – язык» лежит на преподавателе. Его внутреннее состояние непонимания и сопротивления передается другим людям напрямую, вместе с учебным материалом. В учебном процессе это может ощущаться как нагрузка, тяжесть, что часто ассоциируется с самим процессом познания языка. Это нежелательно, так как изучение и использование языка связано с формированием сознания человека и языкового сознания соответствующего уровня, что обусловлено трансформацией языковой личности и формированием носителя Рунного Языка как языковой личности.

Здесь необходимы профессионализм и состоятельность преподавателя, знание им теории языка, методики преподавания и основ психологии обучения. Он должен проявлять истинное творчество на всех этапах взаимодействия с языком.

Как мы уже отметили, в границах внутреннего развития Рунного Языка, решения частных вопросов интересно определить формы и стили его реализации. До настоящего времени можно увидеть речевые образцы учебной сферы общения, учебно-бытовой сферы, бытовой и специальной или профессиональной сфер, а также художественный стиль. В границах проблематики функциональных стилей или как отдельный вопрос может рассматриваться тема разговорного стиля языка, перспективы его развития и место в настоящем процессе обучения. Актуально также обсуждение переводов и вопрос создания художественных и поэтических текстов.

В Рунном Языке существующий пласт переводной и оригинальной литературы может рассматриваться как реализация эстетической функции (мы не затрагиваем художественной стороны, ценности этих произведений). И с некоторыми допущениями (наличие коррекции некоторых грамматических правил и особенностей синтаксиса, что необходимо с учетом текущих поправок в грамматическую систему языка), этот материал может рассматриваться как текстовая база, основа, проявляющая особенность языка, и материал для наблюдений. Вероятно, в некоторых произведениях проявляются сакральные его свойства, воздействие на духовное состояние личности читателя.

В контексте этой статьи мы не рассматриваем авторские тексты на Рунном Языке, представленные в виде монографий, статей, текстов и поэтических произведений, которые имеют особое назначение, и их анализ должен быть построен на особых принципах. Эти тексты трудно типизировать, определить их характер в соответствии с традиционными подходами.

В качестве примера можно обратиться к текстам из третьего раздела книги «Рунная основа Мира» [10]. К какому стилю и направлению, сфере их можно отнести? С одной точки зрения, это специальные, профильные тексты, с другой – учебные тексты, адаптированные в соответствии с возможностями слушателей. Они могут восприниматься как образцы научного или научно-популярного стилей речи. Эти тексты потенциально работают как материал для коррекции психической деятельности человека. Они способны помогать со-настройке слушателей и т.д. Отметим лишь, что характерной особенностью всех текстов, принадлежащих перу автора, является многослойность, многоуровневость понимания. Они раскрываются в соответствии с отношением читателя и уровнем его сознания. Сакральный план произведения открывается лишь при духовном становлении самого человека.

С нашей точки зрения, на сегодняшний день это, пожалуй, единственные тексты, в которых воплощена (а для многих скрыта) сакральность. Поэтому они зовут человека, манят его. Сакральность в них скрыта как тайна. Предполагаем, что для полноценной работы с такими текстами требуются особые подходы, о которых мы сейчас, в основном, можем только догадываться.

Итак, мы говорим о проявлении функциональных стилей в создаваемых языках. Следует учитывать, что для искусственного языка создание художественной прозы и поэтических произведений таит некоторый дестабилизирующий фактор, оно способно «раскачивать» систему, так как художественное творчество определяется внутренними законами «жанра», требует учета эмоционального воздействия на человека. С этой целью авторами используют «определенные нарушения», часто намеренные, закрепленной в грамматике нормы, что обусловлено соответствующим ритмическим оформлением и приемами усиления звукового воздействия, применением определенных вариативных синтаксических форм и т.д. В отличие от спроектированных языков Рунальжи имеет внутренние источники развития, но подобное влияние отчасти тоже может испытывать. Эта тема тоже остается открытой для изучения.

Кстати, существующая в настоящее время тенденция «многостилевой» реализации Рунного Языка может быть временным явлением, например, объясняться промежуточным этапом развития языка или своеобразным методом, способом введения его в речевую практику. То есть обычный человек через подобие функций и ситуаций может открывать для себя формальные признаки языка, а через это потом и глубинные его свойства.

Это методическая задача. Здесь следует учитывать различные факторы. Потребности организации учебной работы предполагают необходимость формирования мотивационной основы деятельности, для чего задействуется система промежуточных учебных целей, и этот процесс может опираться на сформированные в методике и педагогике подходы.

Так, движение в познании языка (даже столь высокого как Рунный) может стимулироваться соревновательным духом работы и некоторыми внешними приемами активизации деятельности человека. Это является закономерным учетом психологии современного человека, впитавшего и усвоившего важность успешности и высокого социального статуса личности, подтвержденного документально. Педагог должен уметь использовать все способы и приемы работы, если они способствуют помощи в организации ведения человека в познании языка, себя и мира через язык и если преподаватель способен правильно определить меру того или другого стимулирующего воздействия.

Преподаватели несут ответственность и за педагогический процесс, и за  людей, включенных в этот процесс. Возникает вопрос, как планировать, организовывать свою работу в этой ситуации. Это серьезная, по сути, ключевая проблема. Возможны некоторые варианты построения стратегии и тактики обучения.

1. Преподаватели могут по крупицам собирать информацию как следы проходящего более высоко процесса – например, пересказывать содержание семинаров, где дается новая информация о языке. Задача будет видеться в передаче принятого, но не осознанного в полноте материала, не приведённого в состояние системы. Это репродуктивный вариант передачи информации. Обучением это можно считать весьма условно.
2. Другой вариант – продолжение прежней тактики обучения. Это может происходить в силу отсутствия знания о произошедших переменах или при невозможности осознания их значения и места в образовательном процессе и развитии Рунного Языка. При этом философский уровень произошедших перемен остаётся неосознанным или невостребованным.
3. Преподаватель может признать, что на данный момент почти «ничего не знает», что означает – увидеть новое пространство для деятельности, «стояние в начале», и обсуждение этой позиции со слушателями. Это уникальная ситуация, которая ставит в равные условия преподавателя и слушателей, так как формально уходит позиция «ведения слушателя»; вроде бы нет «отстояния», дистанции, разницы в объёме формальных знаний о предмете, позволяющей педагогу оставаться лидером процесса обучения в силу его роли. Решение вопроса при этом зависит от состоятельности самого преподавателя. Он должен выйти в «надситуацию» и сделать слушателей как бы участниками процесса решения возникшей проблемы, что делает его естественным, а не формальным лидером учебного процесса и возникшей творческой группы. Это очень высокий уровень, предъявляемый к состоятельности преподавателя.

Вряд ли в действительности можно говорить о строгом разграничении этих позиций-состояний учебного процесса и вовлечённого в него преподавателя. Но вынесение (оформление) этих позиций может помочь более объемно увидеть свою деятельность и направления для её возможной трансформации и совершенствования.

Самое главное, методисты и слушатели на каждом этапе работы должны осознавать необходимость возвращения к началам языка в философских положениях и грамматике. Надо выделять те принципы, основы и грамматические явления, которые лежат в основе системы языка и остаются неизменными в силу их принципиального характера. Они могут осознаваться с нового уровня, обновляясь таким образом, но сохранятся, с большой долей вероятности. Обновление таких положений – фактически, появление нового – должно стать центром и источником проявления творческой активности исследователей и преподавателей – вот уж действительно, нам предстоит увидеть возжигание и сияние звёзд – формирование и нормирование своей деятельности по принципу Звезды.

Скажем больше, каждая научная дисциплина получает источник своего обновления и трансформации в звезду – источник появления Нового в Мире. В этом случае любая инициатива – появление новых методических разработок, исследований, теоретических работ – становится лучом этой звезды. Сохранение принципа, символически выраженного звездой, равно как и каждого её луча, зависит от наличия источника их проявления – Истока в центре построения. Поэтому, занимаясь методическими изысканиями, надо не терять этот источник, а его проявление само по себе даст и структуру, и единство построения, и опосредованную взаимосвязь всех методических проектов, которая будет представлять континуум проявления и работы Истока.

Итак, рассматривая историю становления Рунного Языка, мы можем говорить об этапах его реализации, не уточняя их временные границы, так как они часто носят условный характер.

1. Создание рунического строя.
2. Создание рунного алфавита.
3. Разработка лексической системы.
4. Формулирование принципов грамматики, формирование грамматической системы.
5. Представление речевых образцов, образцовых текстовых материалов.
6. Первые учебники по Рунному Языку.
7. Публикация оригинальных литературных произведений автора Рунного Языка на Рунном Языке.
8. Реформирование грамматической системы (центральный момент упрощение парадигмы склонения личных, притяжательных местоимений).
9. Возникновения массива переводной литературы на Рунном Языке.
10. Возникновение различных методических концепций обучения Рунному Языку.
11. Признаки будущих изменений (январь 2011 г.).

Как мы уже говорили, намеченные изменения лексической системы (по отдельным известным фактам) могут перейти в новую фазу и характеризовать начало нового этапа развития языка, который ведет к трансформации грамматики,

Реализация плана изменения в языке может проходить по следующим моделям.

1. Изменения затронут часть лексической системы, касательно лексики, уходящей из «совместного Бытия человека и Бога». Тогда большая группа слов уходят в группу архаизмов, постепенно исчезает из языка. Характерные для них синтаксические конструкции сдвигаются на периферию лингвистической системы. Существующие тексты, учебники и монографии могут сохранить коммуникативную и учебную ценность, так как замена лексики может проходить плавно.

Этот вариант развития ситуации может быть подтвержден фактом проведения автором языка семинара по методике работы в ПСС на Рунном Языке. Данное событие будет означать, что лексическое и грамматическое ядро языка сохранилось. Ибо в другом случае вся масса носителей прежнего варианта языка одномоментно становится одинаково неготовой к ситуации. Мы сразу и вместе возвращаемся к началам.

Но какой простор нового движения! Пространство знания  – чистый лист.

2. Вполне вероятно, начавшаяся реформа лексической системы в дальнейшем повлечет изменение грамматических основ языка. В этом случае, возможно, возникнет необходимость изменений на уровне морфологии, словообразования и синтаксиса. И тогда весь накопленный теоретический, учебный и практический материал, автоматически, становится фактом истории развития языка и может использоваться только специалистами. Ибо человек настроен практически и устремлен к естественному использованию знаний в жизни, учебе.

В результате могут быть изменены приоритеты в постановке и решении многих теоретических и практических вопросов. Большое количество тем  функционирования языковой системы, которые определенное время находились в центре изучения теоретиков и методистов Школы, переместятся на периферию исследовательской работы. Возможно, это сюда можно будет отнести и вопрос о коммуникативной теории языка, проблему функциональных стилей языка, теорию перевода, существующие методические концепции обучения и другие частные вопросы теории и практики.

Вообще, отдельная тема – это стратегия автора в условиях развития предложенной им системы, когда она проходит стадии трансформации. Изначально есть автор – создатель языка (некоторой системы, идеи, ведущей к появлению лингвистической системы). Через него эта идея проявляется в мир. Мир реагирует на это событие, чаще всего, оценивая по каким-либо параметрам. На этот момент существует некоторая оппозиция: автор – исследователи, «критики».

В период становления и развития Рунного Языка исследователи работали, анализировали и прикладывали знания о новой системе языка к некоторым речевым моделям, свойственным русскому языку, они находили моменты асимметрии и несовпадений и предлагали варианты улучшений. Автор наблюдал и принимал решения. Естественно, такое разделение функций было весьма условным и выражалось в необходимости слушателям принимать высказывания и пожелания автора, в той или другой возможности реализовывать их в своей деятельности и в целесообразности для автора учета и принятия некоторых высказываний и пожеланий. В этом контексте автор был некоторым хранителем идеи, гарантом целостности (фазовой) той системы, которая им определялась как Рунный Язык.

Можно говорить о том, что на некотором этапе частные поправки со стороны могут нарушать стабильность системы, – стабильность, которая может определяться соответствием принципам предписывающей теории. (Уточним, что мы имеем в виду общее движение людей, думающих о вариантах усовершенствования языка). Имея неполное знание о системе, исследователи по-своему видят пути движения языка, и вносимые ими предложения обычно лежат в плоскости их видения.

То есть, с точки зрения обычной логики проведения исследований, для успешной работы в какой-либо области требуется создание некоторой системы, в рамках которой возможна определенная познавательная деятельность, её удержание в стабильном состоянии (фиксация), с целью получения некоторого запаса времени для проведения исследовательских действий. Скажем так, работает некоторая схема взаимодействия человека и созданной системы объекта познания: идея – формализация – уточнение – удержание достигнутого «совершенства». Учитывая очевидность такой ситуации, всё же отметим, что полученное таким образом совершенство (даже имея некоторые формальное основание для такого определения) становится в этом случае сначала «совершённым» (свершившимся фактом), а затем и «завершённым» (выведенным за рамки дальнейшего вершения).

Обычно в ситуации обсуждения и критики человек-творец защищает созданное, так как оно является его частью, осуществлением его идеи. Он объясняет свою позицию и толкует правила. Это закономерно, но, как свидетельствует история, это не гарантирует стабильности созданной им системы. Мы являемся свидетелями того, как в данном случае автор выходит из аналогичной ситуации. Проявляется не просто позиция сохранения и защиты сделанного, – автор сам инициирует изменения, лежащие как бы перпендикулярно всей плоскости прежних разработок и предложений методистов и исследователей. Такое движение и развитие явления – его метаморфозы – оказывается само по себе гарантией его стабильности. Для стороннего наблюдателя, автор делает поворот (обычно неожиданный) в разработке теории языка, что может вызывать некоторую растерянность у последователей. Ведь он оставил то, что делал и пошёл дальше, куда – им непонятно.

Нам эта ситуация видится как парадоксальный выход в надсистему.  Парадоксальность принятого решения состоит в том, что автор просто оставляет прежний уровень восприятия и отношений внутри и вовне той системы, которая была им создана, и «уходит вверх». Прежний вариант  взаимоотношения: автор  – язык – исследователи системы, пользователи языка, который держался, в том числе, и на балансе этого взаимодействия, теряет свою стабильность. Фактически происходит фазовый переход, и прежнее фазовое состояние, воспринимаемое исследователями как стабильная система и «вершина» их движения в познании языка, теряет свою опору, поскольку прежние рамки познаваемой системы «растворились» в Новом пространстве для движения. Его, с некоторой точки зрения, можно воспринимать как чистое открытое пространство, обусловленное Новым уровнем, заданным автором, где дорогу придётся прокладывать всё же самому.

Новые тенденции в становлении Рунальжи, озвученные автором, подтверждают парадоксальные повороты в развитии языка и позволяют предположить, что это не последнее в развитии языка событие такого рода. Но уже сейчас можно сказать, что на новом этапе язык обретает новую основу, с которой будет происходить дальнейшее движение. Возможно, пройденный в познании путь подвел человека к очередному пределу, надо выйти не за предел, но на новый уровень. То есть и на новом этапе актуальным является следующее высказывание (2000 г.): «…в познании Духовного Мира язык доведет до предела, преодоление которого зачастую невозможно, так как требует ломки сознания, потерявшего связь с Изначальным Опытом Преобразования, проявленного  рунами» [7].

На новом уровне проявляется главное качество языка – его сакральность как основа, особенность и предназначение. Это вопрос высочайшего уровня, достойный «истинной Философии», ибо задача стоит даже не в том, чтобы «исчислить все мысли людей и расположить их по порядку», но увидеть вектор развития языка, двигаться в этом направлении и выйти к началам Со-Творения.

В свое время (2004 г.) мы писали о возможном ходе развития Рунного Языка так: «… в наше время начинается общий процесс движения вверх под воздействием Рунного Языка, который может пониматься как возвращение. Это путь к Великой Простоте, который в языке выражается в упрощении способов выражения, проявленных потенциальных возможностей формы, изначально присутствующих в нем. То есть, как далекую перспективу, можно увидеть собирание языка в группу слов Имен Начал и далее движение к двум именам, с которых все началось. И это будет означать, что Рунный Язык выполнил свое предназначение, которое можно обозначить очень просто – приведение человека к БОГУ» [3].

В этом ракурсе философские позиции Рунистики выходят на высший уровень структурной схемы данной науки – интерлингвистика, а возможно, и лингвистики в целом, и начинают действовать, меняя фундамент понимания, так как в этом случае весь предыдущий опыт становления этих наук требует пересмотра. Скажем прямо, при осознании этого масштаба, все остальные локальные вопросы, кажутся мелкими брызгами на фоне океанской волны. О чем спорить и волноваться?

Однако, в силу объективных условий, для методистов и педагогов встанет задача определения новых методических концепций и, следовательно, новых учебных материалов. В этом случае, для них тоже открываются интересные возможности. Полученная на сегодняшний день информация и общее представление о характере этих изменений позволяют предположить закономерность следующей тактики преподавания языка. 

С нашей точки зрения, при обучении практическому владению Рунным Языком целесообразно сосредоточить внимания на лексическом ядре языка и на базовых грамматических явлениях на примере ограниченного количества функционально-смысловых конструкций и речевых единств, микротекстов. Практический подход позволяет легко обходить области неопределенности, так как мы идем от естественного общения, этот подход опирается на выбор актуальных ситуаций, обусловленных речевыми потребностями. И эти коммуникативные акты закономерно включают лексические, грамматические явления, входящие в ядро лингвистической системы. Это даст возможность слушателю видеть конкретную учебную цель и двигаться в направлении ее достижения.

Если теория языка вводится изолированно от практики, только с привлечением иллюстративного материала, мягкого перехода к «новому варианту языка» может не получаться, так как преподаватель должен дать принципы строения и описания явления «язык». При отсутствии у преподавателя концептуального понимания строения системы он описывает частности как признаки языка или переходит к смежным темам. Как следствие, ему не удается уйти от описания явления в подробностях, при этом может проявляться некомпетентность в вопросе и, как правило, теряться целостность описания. Это может значительно усложнять задачу слушателя.

Парадокс также в том, что изучение теоретических основ языка в виде тезисов, в формулировках принципов и законов, при всей видимой простоте, требует от неподготовленного человека огромного напряжения интеллектуальных и духовных сил. От него требуется осознание явления по сути или истинное познание и умение донести осознанное до слушателя в соответствующей форме. Фактически, он презентирует герменевтический подход к материалу, встает на путь толкования авторских тезисов.

Изучение же практических основ языка и элементов речи, по подобию известное человеку и более доступное, помогает плавному движению в преподавании языка и его познании. Человек представляет себя Рунному Языку как поле работы и трансформации. И на определенном этапе своего движения он сам выходит на уровень осознания теоретических основ явления, тогда авторские выводы и обобщения не вызывают отторжения, но приходят как ответ на внутренний вопрос. То есть разрабатывать такие подходы, помогающие пониманию людьми значения, сути, силы и особенностей Рунного Языка, надо и необходимо. А главное, надо соответствовать новому уровню осознания Рунного Языка его автором,  так как от этого зависит место и работа каждого в Новом Времени. Мы можем быть очевидцами этого процесса, а можем стать участниками.

Вопросы нового устройства языка все более явно выходят на уровень философии, биофизики и космологии. Изменение условий протекания жизни во Вселенной ставит новые задачи перед человечеством, решать которые можно, лишь опираясь на более высокое знание, которое открывается при трансформации сознания в Со-Знание. Рунный Язык как зеркало, отображающее мир, трансформируется вместе с миром. И вопросы грамматической и логической обоснованности нововведений, скорость изменения словарей и учебников, трудности понимания, методики запоминания и т.п. становятся частными вопросами восприятия новой информации, новых знаний человеком. Необходимость подробного описания процесса и формулирования доказательной базы тоже отодвигается на некоторое время.

Но как определить значение разворачивающейся авторской работы, которая может вести к возможным большим изменениям в устройстве языка, и объяснить ее слушателям популярно? В чем для изучающих Рунного Языка смысл всего периода познания данного варианта языка?

Вероятно, смысл предыдущего этапа учебы для человека – это сам процесс познания мира и самопознание через язык. На предыдущем этапе развития мира и человечества эта работа как способ взаимодействия с Рунным Языком была посильной для человека и, как спасательный круг, могла удержать его плаву в потоке перемен. Этот процесс удерживает его в новых вибрациях, а язык становится некоторым вещественным воплощением принципа вечных изменений и оплотом постоянства для человека в этих изменениях. Он может сохранить понимание Реальности, ибо «Рунный Язык дает прямое познание реальности. Благодаря Рунному Языку, его разработке, изучению, мы смогли прийти в эту точку, которая называется точка трансценденции»  [9].

Вопрос стоит уже не в том, что каждый отдельно думает о переменах и как он к этому относится, а в том, чтобы успеть за процессом, уследить за работой автора, и если не помогать общему процессу, то хотя бы не мешать, поднимая волну. Все острые дискуссии становятся опасными, так как язык – тонкая система, а переведённая на другой, более низкий уровень восприятия становится хрупкой. Это может происходить: при стягивании системы в процесс «лингвистического обсуждения», за счёт более плоского восприятия, установления жёстких правил внутри системы, границ существования системы. Этому способствует и обыденность восприятия самим человеком языка как сакрального явления. Последствия неаккуратного движения человека отзываются в жизни человека негативными событиями, ибо становятся неприятием Божественной Силы.

Заключение

В данной статье нами было выдвинуто предположение, что обращение к интерлингвистике может открыть исследователям новые подходы в изучении Рунного Языка. В пространстве работы приведенные из истории интерлингвистики факты важны не сами по себе, но позволяют делать некоторые выводы, важные для любого рода деятельности человека в настоящем и будущем, в том числе, когда эта деятельность связана с языком как живой системой.

Говоря о Рунном Языке, мы не ставили в качестве главной цели раскрытие всех отличительных особенностей языка, описание в подробностях его системы, а также раскрытие духовных корней и силы. Все это, как известное читателям и определенным образом описанное в литературе, присутствует и затрагивается в тексте. Нашей задачей было увидеть, как может выражаться новый этап движения языка, какие требования он предъявляет к исследователям и методистам, какие задачи через язык встают перед человеком как инструментом познания и преобразования мира.

В данном случае мы имеем информацию о происходящих изменениях в Рунальжи, и они требуют осознания. Имеющиеся факты свидетельствуют о нелинейном движении развития на всех уровнях организации и проявления языка. Здесь видится сложный процесс, свойственный живым системам. Без понимания того, чем они вызваны и как может продолжаться, раскрываться этот процесс, трудно строить современную теорию Рунного Языка, и соответственно разрабатывать концепции его преподавания.

Важно понимать, что примеры, приведённые на семинаре В.П. Гочем, – это не просто новая организация лексики в систему, Суть информации – проявление через отдельные лексические примеры тенденции развития Рунного Языка, Реальности, Человека и «реальности человека». Изменения, которые действительно должны произойти, связаны с состоянием сознания, поскольку оно отражает внутреннее пространство самого человека. То есть мы обсуждаем не вопрос перехода человека к новому пониманию механизмов словообразования и восприятию лексической системы, новой лексики. Фактически, это вопрос перехода человека на другой уровень его Со-Стояния с Творением и процессами, протекающими в нём.

Развитие самой тенденции может потребовать изменение лексического воплощения и коммуникативных задач, но это не изменения лексики и грамматики, а развитие самой тенденции, движение и развитие самого Рунного Языка. Для авторов методических разработок и методических пособий встает вопрос: насколько будет дальновидным строить методику изучения или преподавания, делая отправной точкой отдельно лексику, грамматику и их изменения, поскольку они сами ещё могут меняться. Ведь методически стоит не просто задача освоения, например, групп слов, а скорее открывается возможность перехода человека как бы «на другой уровень, в другую реальность». Может быть, правильнее строить методику относительно тенденции? В этом случае изменения лексических примеров будет восприниматься слушателями более гармонично.

Надо признать, что в данном случае мы, фактически, пишем на будущее. Изменений в грамматике еще нет, но они видятся. На данном этапе даны определенные тенденции изменений в лексике, но исходя из понимания системности Рунного Языка, мы предполагаем, что подобные изменения происходят не в одной части системы, а прилагаются ко всей системе в её единстве. В этапности внешнего проявления метаморфоз явления видится плавность появления изменений, их эволюционность и отсутствие «революционного» начала во вхождении их в среду пользователей и исследователей.

Исследователи со стороны могут видеть некоторые слабые стороны какой-либо идеи, произведения, но предлагаемые ими коррективы должны соответствовать внутренней логике развития языка, отвечать естественным процессам саморазвития системы и лежать в некоторых границах разумного. Конечно, огромное значение для жизненности лингвистической системы имеет цель его создания и использования. И здесь закономерно периодическое обращение к философским трудам автора о языке.

Кроме того, человек должен понимать ответственность за свои движения. Он является местом сбора сил, и это могут быть силы разного качества. Привнося свою силу в сферу изучения языка и прикладывая ее, человек способен разрушать сам путь познания, выдвигая на первый план задачу самоутверждения. Значит, всякая учебная деятельность должна осознаваться, в первую очередь, как форма внутренней работы.

Особая роль отводится людям, проявляющим творчество в сфере Рунного Языка. Как минимум, экспериментальная творческая деятельность, а также научная полемика должны быть аккуратными, в рамках определенных пределов и при осознании их роли в общем процессе движения дела, в данном случае Рунного Языка.

Нас интересует методический аспект языка. И сегодня на педагогов и методистов возлагается особая задача – донесение до человека особенности данного этапа. И существующие сегодня методические подходы в преподавании требуют анализа и их классификации с целью выделения особенностей предлагаемых учебных комплексов, уточнения сильных сторон каждого подхода и возможности их использования в будущем. А для этого нужно хотя бы видеть тенденцию развития языка.

Рассматривая сложившиеся направления в преподавании в свете намечающихся изменений лексической системы и, возможно, грамматики, мы можем выделить наиболее удачные методические концепции, которые способны гармонично вписаться в новую теорию с минимумом изменений принципиальных основ построения учебного процесса. Такой анализ может служить повышению эффективности всех уже существующих методик. Предлагаемая работа может проходить в рамках частной методики преподавания Рунного Языка, но касается аспекта истории, теории и методики преподавания языка.

Новый этап развития языка предполагает новый уровень развития человека, что обеспечит успешность его взаимодействия с новыми знаниями. И раскрытие новых знаний является косвенным свидетельством тому, что это по силам человеку. Он по внутреннему возрасту способен воспринять новую информацию, отобразить язык в себе и реализовать когнитивную функцию языка в полноте, ибо миновала стадия ученичества. Сегодня человек должен воспринимать язык как «…– зеркало познания и прообраз Творчества». Это «форма трансценденции Бога» [11]. При этом необходимо новое восприятие языка на уровне СамоОсуществления Языка как Явления в СамоСущем.

Если посмотреть на «осуществление явления язык» до появления Рунного Языка, можно сказать, что как явление он существовал в форме естественных языков, искусственных языков и сакральных языков (причем, присутствие и появление сакральных языков в мире виделось достаточно мифологическим или мистическим). С какой-то точки зрения, существование трёх вариантов языка можно было в целом рассматривать как некоторую систему.

И тогда оказывается, что искусственный язык никогда не будет естественным, так как у него в системе «другие функции». Хотя теоретически сохранялась возможность восстановить на его основе сакральную часть системы, – создать какое-то воплощения сакрального языка. Что бы это дало? Восстановлением сакральной функции (части) языка восстанавливается целостность самой системы язык. Но недостаточно было восстановить её целостность. Недостаточно было бы вернуть сакральность как состояние некоторому языку или, как часть, явлению Язык, – должен был появиться Новый Язык, своей сутью и фактом появления снимавший все существовавшие проблемы и противоречия языков и разделённое состояние самого явления.

Ныне, благодаря сотворению Рунного Языка, сакральность распространилась на всё явление Язык, сделав его не просто целостным, но и Единым, поставив его выше уровня существования естественных, искусственных и сакральных языков. Единым ещё и в том смысле, что он не только вобрал все части, функции и проявления языка, но и в том, что он  стал местом единения человека и его Творца.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов, с. 179. – М.: КомКнига, 2007.
2. Бланке Д. Проекты плановых языков и плановый язык.// Проблемы международного вспомогательного языка. – М.: Наука, 1991.
3. Горбунова Т.И., Хворостов С.В. Рунный Язык и познание мира.// Сборник статей. – Баку, 2005.
4. Гоч В.П. Грамматика Рунного Языка.// Материалы I Международного конгресса «Рунный язык и рунные технологии». – Турция, Анталья, 3-10 марта 2001г. – Ростов/Д., 2001.
5. Гоч В.П. Грамматика Рунного Языка. – Ростов/Д.: Малыш, 2002.
6. Гоч В.П. Новые Руны. – Киев: Ника-Центр, 1999.
7. Гоч В.П. Свойства и особенности Рунного Языка.// Материалы I Международного конгресса «Теория причинности в интегративной валеологии». Кипр, г. Пафос, 5-10 марта 2000 г. – Ростов/Д., 2000.
8. Гоч В.П. Рунно-русский словарь. – Ростов/Д.: Малыш, 2002.
9. Гоч В.П. Русско-рунный словарь. – Ростов/Д.: Малыш, 2002.
10. Гоч В.П. Словарь Рунного Языка. – Ростов/Д.: Эльиньо, 2004.
11. Гоч В.П. Материалы семинара: Авторские чтения. – Севастопрль, январь, 2011г.
12. Гоч В.П., Черноокий М.С., Китаев А.А., Асташенко Е.В. Рунная основа мира. – Санкт-Петербург: ООО «ИЦДОМ «Айзорэль», 2008.
13. Гоч В.П., Кулиниченко В.Л. Максимы Тотальности. – Ростов/Д.: Эльиньо, 2008.
14. Исаев М.И. Столетие планового вспомогательного языка эсперанто.// Проблемы международного вспомогательного языка. – М.: Наука, 1991.
15. Кузнецов С.Н. Краткий словарь интерлингвистических терминов.// Проблемы международного вспомогательного языка. – М.: Наука, 1991.
16. Кузнецов С.Н. Основные этапы становления интерлингвистической теории.// Проблемы международного вспомогательного языка. – М.: Наука, 1991.
17. Кузнецов C. Н. Направления современной интерлингвистики. – М.: Университет дружбы народов, 1984.
18. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1952.